а не самый титулованный. Достойного ищут через определенный ритуал, очень сложный и смертельно опасный, остальные претенденты просто гибнут… И даже если бы наследование существовало — Индра, если я правильно помню, по счету четырнадцатый, ему место отца не светит ни при каких раскладах.

— Ничего себе, — невольно присвистнула Ксана. — Это ж какая женщина родила ему четырнадцать детей?

— Так их четырнадцать и есть, женщин, в смысле. У повелителя по одному ребенку от каждой, пятеро дочерей и девять сыновей, — принялась загибать пальцы валькирия. — Если, конечно, никого за время моего отсутствия не прибавилось.

— Чего?! — Илона едва не поперхнулась от новой переменной в сложном уравнении. — У них что, многоженство? Час от часу не легче! Алиса, ты слышала? Готова быть любимой шестой женой у господина соколиного принца? Или не шестой, а десятой, например…

— Такого не будет! — нервно заявила Алиса. Судя по всему, ей тоже не понравилась мысль о прямых конкурентках. — Он сам сказал, что мы будем вместе всю жизнь!

— Ну так одно другому не мешает, — ядовито усмехнулась Илона, отмахиваясь от Рика и упорно не замечая укоризненных взглядов подруг. — Ничего, придем домой, я тебе паранджу сошью, чтобы глаза одни сквозь сеточку торчали. Чего там сочинять, все до нас уже много веков назад придумали, и фасон, и модель! А то, на дай боги, муж будет недоволен, что на его жену посторонние пялятся. Хотя, наверное, без подобных нарядов можно обойтись. Он тебя просто в башню повыше закроет и станет наведываться в гости раз в месяц, иначе остальные жены обидятся. Запер ведь в спальне несколько часов назад, ему не привыкать, такой юный, а уже понимает, как надо себя с невестами вести, чтобы не расслаблялись…

Алиса, и без того слушающая мать с каменеющим лицом, не выдержала. Нижняя губа ее дрогнула, и девочка, едва сдерживая рыдания, бросилась вперед по тропе.

— Высказалась? Легче стало? — сердито взглянул на жену Рик, а затем махнул рукой и кинулся вдогонку за дочерью. Ксана с Июлией побежали следом.

Кира же наоборот, остановилась и укоризненно взглянула на Илону.

— Ну что ты несешь? Какое многоженство? Какая паранджа? Тебя злая муха укусила, а несчастная девчонка тут при чем? У нее жених на пороге жизни и смерти, она вне себя от переживаний, а ты еще и добавляешь ей боли сверху? Что ты за мать такая?

— Мать-ехидна, конечно же, а как иначе! — взвилась Илона окончательно. — Чему мне радоваться? Что дочка моя, как в глупой фантастической книжке, замуж за сказочного царевича выходит? Который ее и нас всех обманывал? И чей отец считает нас чем-то вроде грязи под ногами? Прости, я по твоему совету начала, наконец, думать наперед! Как долго она проживет в Иномирье, прежде чем серьезно пострадает? Мало ли, надоест своему прекрасному принцу и тот действительно ее в башне закроет, с глаз долой — из сердца вон. Или упыри сожрут, которых там на квадратный километр выше крыши. Да мало ли напастей для человеческой девчонки в мире, где заправляет элитная солдатня, которая от простой отличается только наличием сундуков с сокровищами, но никак не убеждениями?! В таком социуме женщина ценна, пока может рожать без перерыва и оставаться красивой, она не имеет права болеть, стареть и быть несчастной, иначе ее ждет забвение. Алиса, к тому же, не владеет магией, значит, будет находиться в самом низу иерархической лестницы. Ни одна мать в здравом уме не хотела бы такой жизни для дочери! Так почему же людоедка и злодейка, не желающая собственному ребенку счастья, здесь именно я?

И с этими словами Илона села в траву и заплакала.

Кира минуту смотрела на нее с растерянностью, потом тяжело вздохнула, примостилась рядом и начала гладить по плечу.

— Я тебя уверяю, Индра не такой, каким ты его себе придумала со страху. Тем более, ритуал, через который они прошли, не оставляет места для других жен и мужей. Это предназначение на всю оставшуюся жизнь. Подумай о хорошем! Теперь Алиска твоя проживет не семьдесят-восемьдесят лет, как обычные люди, а намного дольше. Она забудет про болезни и старость, все ее дети родятся легко и вырастут здоровыми и крепкими, магия отца их сбережет. Разве это не здорово?

Илона только бессильно кивала, давясь слезами.

— Что же касается людей, то мальчик никогда не думал о них плохо. Как можно, если у него бабка по матери — человек? Ему из-за этого доставалось с самого детства, в лицо никто не оскорблял, конечно, а за спиной несли… всякое, — валькирия поджала губы. — Особенно после того, как мать ушла, и он целыми днями плакал, а советники своими погаными языками шептались, что мальчишка ущербный, и хорошего воина из него не получится, поэтому идеальным решением будет организовать ему падение со скалы или что-то в этом роде… Я потому его и не признала сразу, мы же виделись больше десяти лет назад.

Илона, слушавшая Киру вполуха, не сразу сообразила, о чем идет речь. Но когда поняла, слезы моментально высохли.

— Мать его что, бросила?! — она аж поперхнулась от негодования. — Небось, потому и отдали его в учебный отряд в шесть лет, чтобы глаза царственному папаше во дворце не мозолил?

— Нет, чтобы он постоянно был под присмотром Рагнара, это гарантированно спасло бы его от покушения, — Кира подтянула коленки и положила на них подбородок. — Отец не всегда ведь во дворце находится. А тогда еще и демоны из Разлома перли, как лягушки из болота по весне, его месяцами в столице не было. Мать я бы тоже не стала осуждать, там, как у вас, людей, говорят, все сложно. Она была очень храброй и веселой, и выгодно выделялась среди остальных, да простят меня боги, жен повелителя. Поэтому он ее и приблизил к себе, вопреки законам. Не самого знатного рода, еще и полукровка! Говорят, там любовь была настоящая, причем, взаимная.

— А чего же ушла тогда эта замечательная женщина? — удивилась Илона, вытирая нос.

— Она хотела быть единственной, — пожала плечами валькирия. — А это в имеющихся условиях оказалось невозможным, сама понимаешь.

— Не понимаю! — отрезала Илона. Острая жалость к Индре загасила все остальные эмоции, от злости не осталось и следа. — Как можно было бросить собственного ребенка из-за проблем с мужиком, даже его отцом? С другими бабами хороводится, подумаешь, трагедия мирового масштаба! Да и плевать, есть же сын от того, кто тебе дорог, думай о нем, если уж такие… условия.

«Я бы хотел, чтобы у меня была мама, как вы», — вспомнились его слова на