7Схолия 2: «Он говорит, что есть два вида скорби: скорбь, относящаяся к чувству, которая возникает вследствие лишенности телесных удовольствий, и скорбь, относящаяся к уму (περί νουν), которая происходит из-за утраты благ души. Он также говорит, что есть два вида искушений: добровольные и невольные; добровольные суть отцы телесного наслаждения соответственно чувству, от которого рождается скорбь в душе. Ведь только грех, осуществленный на деле, унижает душу (μόνη γαρ ταπεινοί την ψυχην αμαρτία). Невольные же искушения, которые проявляются в тягостных болезнях, происходящих вопреки воле (εν τοίς παρα γνώμην δείκνυνται πόνοις), суть отцы удовольствия в душе, а также родители телесной муки в чувстве (της δε κατ αίσθησίν σωματίκης οδύνης γεννήτορας)».

8Схолия 3: «Он говорит, что искушение, случающееся по воле, приводит к возникновению скорби в душе, творцом которой является чувственное наслаждение. А искушение, происходящее вопреки воле, порождает удовольствие в душе, которое является основанием скорби плоти».

9 Ср. толкование Евфимия Зигабена, который подчеркивает несколько иной аспект этих слов молитвы: «И не введи нас в напасть… Напасть есть борьба, в которую мы вовлекаемся каким бы то ни было образом по обольщению диавола, причем испытывается сила нашей души. Итак, эти слова научают нас не полагаться на самих себя и не подвергать себя безрассудно искушениям, но молиться, чтобы не быть введенными в него. Внушая это, с одной стороны, Бог приводит нас к сознанию своего бессилия, а с другой – внушает смирение. Но Бог никого не искушает, как говорит апостол Иаков (Иак. 1:13); как же Он говорит: не введи нас в напасть? Не введи, то есть не допусти, чтобы мы были введены. Это особенность выражения Писания. Кажется, что Он Сам вводит, потому что допускает. Всякое искушение приносится диаволом, но он не коснется никого из людей, если не допустит Бог; и свиньям же он не может повредить, разве только по допущению Божию. Часто же Бог допускает, чтобы мы были введены во искушение или для очищения наших грехов, или для обнаружения нашей душевной силы, как показала история Иова. Итак, по вышеуказанным причинам Он повелевает молиться, чтобы не быть введенными во искушение; а Сам, будучи руководителем наших душ, иногда допускает их, а иногда не допускает сообразно с тем, что из двух бывает полезно. Поэтому когда мы еще не введены во искушение, то должны отклонить их молитвою; а когда введены, мужественно противостоять, чтобы показать образец смирения и силы» (Толковое Евангелие от Матфея, составленное по древним святоотеческим толкованиям византийским, XII века, ученым монахом Евфимием Зигабеном. Киев, 1886. С. 87–88).

10 В своем «Толковании на молитву Господню» преп. Максим объясняет эти слова молитвы следующим образом: «Искушениями же называется закон греха – его не имел первый человек, приведенный в бытие [Богом], а под “лукавым” подразумевается диавол, который примешал этот закон к человеческому естеству и обманом убедил человека направить [все] стремления [своей] души к недозволенному вместо дозволенного, а тем самым склониться к нарушению Божественной заповеди, вследствие чего он потерял нетление, дарованное ему по благодати. Или иначе: “искушением” называется добровольное расположение души к плотским страстям, а “лукавым” – способ деятельного исполнения страстного настроения души» (Преп. Максим Исповедник. Толкование на молитву Господню // Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. 1. С. 199–200). В ином плане толкует эти же слова молитвы св. Киприан Карфагенский: ими «показывается, что враг не имеет никакой власти над нами, если не будет на то предварительного допущения Божия. Потому-то весь наш страх, всё благоговение и внимание должны быть обращены к Богу, так как лукавый не может искушать нас, если не дастся ему власти свыше». Кроме того, «таковым прошением приводимся к сознанию слабости нашей и немощи с тем, чтобы никто не высокомудрствовал о себе, чтобы никто с гордостью и надменностью не присваивал ничего себе и не приписывал себе славы исповедания или страдания, тогда как Сам Господь, поучая смирению, сказал: бдите и молитеся, да не внидете в напасть; дух убо бодр, плоть же немощна (Мф. 14:38). Так необходимо предварительно смиренное и покорное сознание и представление всего Богу, дабы то, что смиренно испрашивается у Него со страхом Божиим и почтением, даровано было Его благодатью» (Свт. Киприан Карфагенский. Толкование на молитву Господню // Творения святого священномученика Киприана, епископа Карфагенского. Ч. 2. Киев, 1891. С. 218–219). Это толкование св. Киприана, как и толкование Евфимия Зигабена, приведенное выше, больше подчеркивает в моменте искушения действия Бога и лукавого, тогда как преп. Максим акцентирует значение свободной воли человека.

11Схолия 4: «Он говорит, что Господь научает нас молиться о предотвращении добровольных искушений, творящих плотское наслаждение и душевную муку. Великий же Иаков увещевает нас радоваться невольным искушениям, устраняющим плотское наслаждение и душевную муку».

12 Ср. толкование епископа Никанора: «Спокойствие духа и даже радость особенно потребны в тяжелых испытаниях; а христиане, к которым писал Апостол, подвергались различным искушениям, посему он прямо говорит о потребности радоваться в различных искушениях как могущих способствовать благочестию» (Епископ Никанор (Каменский). Толковый Апостол. Ч. 1. СПб., 1905. С. 473).

13 «Слово τέλειος в данном случае у святого апостола Иакова указывает на достижение христианином цели христианского существования, на полную христианскую зрелость, между тем как слово ολόκληρος обозначает неповрежденность христианского существа. Поэтому предложение цели может быть переведено так: “чтобы вы были совершенными (вполне достигли цели существования христианина) и целыми, неповрежденными (то есть без всякого изъяна и недостатка)”» (Иеромонах Георгий (Ярошевский). Соборное Послание св. апостола Иакова. С. 101).

14 Так представляется лучшим в конкретном случае перевести слово +ολόκληρος, которое предполагает цельность как целомудрие и духовное здоровье; основой и истоком такой цельности является единство делания

и ведения. В самом Послании св. Иакова заложено это понимание: «Оба прилагательных – “совершени и всецели” – τέλειοι καί ολόκληροι – не вполне тождественны (синонимичны), а τέλειος есть тот, который достиг своей цели (τελος), соответствует своей идее, а ολόκληρος (ο’λος – целый и κληρος – жребий, доля, часть) – тот, кто во всех своих частях цел, не поврежден. Первое, следовательно, выражает совершенство само по себе и в себе, а последнее указывает на всесторонность сего совершенства. Оба эти положительные определения еще более усиливаются следующим затем отрицательным – “ни в чемже лишени”, – то есть ни в чем, ни в каком добром деле, ни в какой добродетели не имея недостатка» (Теодорович М.И. Толкование на Соборное Послание