могло бы способствовать зарождающейся ереси. А между тем, если бы не эта боязнь, застившая ему глаза, он увидел бы то звено в «Гесте», которое прочно связывало Бэкона и Шекспира.

ОРДЕН ШЛЕМА

Но вернемся к ордену Шлема Гесты. Его покровительницей была, конечно же, «Великая богиня Паллада», которая защищала орден «от стрел, пуль и грома Сатурна, Момуса и Идиота» своим шлемом [366]. А в записной книжке («Ргоmus») Бэкона, между прочим, есть такая запись: «Шлем-невидимка Гермеса». Речь, разумеется, идет о шлеме Афины.

Не могу не высказать одной догадки – принца Генри играл не студент Хелмс, а выпускник Кембриджа, собиравшийся в заграничное странствие, – граф Ратленд, ученик и соавтор Бэкона. Для догадки есть некоторые основания. В списке гостей в те рождественские праздники в Грейз-инн отсутствуют только двое – Бэкон и Ратленд, все их друзья придворные и высшие сановники перечислены. А из письма матери Бэкона известно, что он с братом Энтони на этом празднестве присутствовал. Про Ратленда мы точно не знаем, где он в то время был, но его друзья, в том числе и лучший друг Саутгемптон, смотрели и «Комедию ошибок», которую играла профессиональная труппа, и следующее представление – маску в исполнении придворных дам и кавалеров. Не было их третьего друга Бедфорда, но он только что женился на дальней родственнице Елизаветы Сидни, которой было тогда только одиннадцать лет. Сохранилось одно письмо Бэкона в Италию, как всегда без адресата, где он уминает это увеселение. И еще: Ратленд был прирожденный мим, подражатель, изображал кого угодно, как заправский актер. Так что он мог, конечно, прекрасно сыграть принца, наилучшим образом воплотить замысел придуманного Бэконом действа. Он не был тогда студентом Грейз-инн и, возможно, по необходимости было заявлено, что принца играет студент Хелмс, а на самом деле, похоже, на сцене лицедействовал молодой Ратленд. Это вполне вписывается в забавы, которым были склонны предаваться елизаветинцы. Во всяком случае, это еще одно направление будущих исследований.

В самом конце «Гесты» Афина появляется еще раз. Принц Пэрпул возвращается из военного похода: он помогал «своему брату императору всея Руси Федору Иоанновичу воевать негро-татар» (negrarian Tartars). Комментаторы видят в этом параллельное место со строкой из «Тщетных усилий любви» – акт. V, сц. II. Подъехав к собору Св. Павла, принц был остановлен учениками школы для одаренных юношей из бедных семей, существующей при соборе. Один из учеников произносит на латыни приветственную речь, закончив следующими словами: «Наши музы будут аплодировать твоим прошлым победам и молиться Палладе древней Грейи, чтобы она своим шлемом одела тебя, второй Агамемнон… своим щитом защитила и вечно охраняла своим копьем» [367].

«АРГЕНИС» ДЖОНА БАРКЛАЯ

Афина Паллада, как уже говорилось, во времена Шекспира была общеевропейским символом борьбы с невежеством. Она часто называлась просто Паллада, «Pallas», то есть ПОТРЯСАЮЩАЯ КОПЬЕМ, и была участницей многих культурных явлений эпохи. Ее имя часто появляется и на страницах книг.

Пример этому – роман странствий «Аргенис» Джона Барклая. Это одна из самых загадочных аллегорических книг. Ее название «Аргенис» – имя героини, аллюзия на Луну, «серебряное светило», символ девственности.

В ней Афина Паллада, можно сказать, действующее лицо. Аргенис, дочь сильного и уважаемого правителя, – жрица в храме Афины, покровительницы ученых, мудрецов, книжников. Роман аллегорический, к нему есть ключи, которые не только не открывают истины, а еще глубже ее закапывают. Значит, руководствоваться надо тем, что видят на страницах глаза и подсказывает собранное по крупицам знание происходивших тогда событий.

Автор сразу сообщает читателю, что Аргенис, жрица Афины, девственница. А сама богиня предстает перед нами в виде золотого изваяния: «Часто казалось, что богиня, освещенная лучами солнца, потрясает золотым копьем (дело происходит в храме Афины), так ярко оно блестело» [368].

Джон Барклай – писатель, на которого претендуют три страны: Англия, Франция и Шотландия. Впрочем, пальма первенства на сегодняшний день отдана и, кажется, справедливо, Франции. Он автор нескольких книг. Две из них – романы странствий: «Сатирикон Юформио» написан от первого лица и потому – единственный источник подробностей жизни и внутреннего мира Джона Барклая; первый раз издан на латыни во Франции; и второй – «Аргенис», аллегорический, политизированный с наставлениями монархам, опубликованный тоже на латыни в Англии в 1621 году. «Аргенис» известен шекспироведам всех мастей, но не исследован, как того заслуживает. О «Сатириконе», кажется, вообще никому, кроме переводчика на английский, ничего не известно, первый перевод был сделан в 1954 (!) году. Между тем, роман этот в высшей степени интересен. Особенно для тех, кто хотел бы живо представить себе, что такое были тогда английские университеты и нравы английского двора. Оба романа служат чуть ли не единственным источником важных сведений или, по крайней мере, надежным их свидетельством.

«Аргенис» был написан ранее 1621 года, когда точно – неизвестно. Роман имел широкий круг читателей в Англии и за рубежом. Король Иаков заказал его перевод с латыни на английский Бену Джонсону. У Бена в кабинете в 1623 году был сильный пожар, в огне погибло много ценных книг и рукописей, в том числе «Аргенис», о чем он упоминает в поэме «An Execration upon Vulcan». Сгорел также томик «Искусство английской поэзии», комментатор дает имя автора – Джордж Путтинэм и ставит после него знак вопроса. Если бы авторы, пишущие о Шекспире, ставили знаки вопроса против всех неясных мест, Шекспир превратился бы в один огромный вопросительный знак.

Литературным явлением «Аргенис» становится в середине двадцатых. В 1625 году выходит перевод таинственного Кингзмилла Лонга, о котором по сей день никому ничего не известно. Король Иаков умирает в 1625 году. А в 1629 году его сын, несчастный король Карл, заказывает еще один перевод и подгоняет переводчика Де-Гриса, требуя как можно скорее завершить работу, словно перевода Лонга не существовало. Очередная загадка, оставшаяся от тех времен. Роман становится любимым чтением многих и в Англии, и на континенте, а с этим еще укреплялось зрительное представление о богине Палладе как о воительнице, потрясающей копьем. Бэконианцы, разумеется, считают автором этого романа Фрэнсиса Бэкона. Я тоже склоняюсь к этому.

Афина в «Аргенисе» постоянно упоминается, иногда прямо, иногда через синекдоху.

Один из героев говорит:

«Боги, мне представляется, осеняют меня невесть каким чудным вдохновением, чтобы обличать этих мятежных духов,