Вывод такой: под общим псевдонимом «Уильям Шекспир» писали мыслитель Бэкон и поэт милостью Божией Ратленд. Факт этот отражен в портрете Дрэсаута на титульном листе Первого Фолио. Памятник в Стратфорде, сделанный теми же скульпторами, что возвели памятник Ратленду в Боттисфорде и по тому же мотиву, не отражает двойного авторства, но на лжеавторство, кажется, намекает. Если бы не бэконовские «идолы», держащие в плену шекспирологов всех мастей, загадка, заданная человечеству Бэконом и Ратлендом, давно была бы разгадана. Ученые очень близко подошли к ее разрешению.

ГРОЗНАЯ ВОИТЕЛЬНИЦА, ПОТРЯСАЮЩАЯ КОПЬЕМ

Теперь, после развенчания двух главных козырей стратфордианцев, самая пора углубиться в происхождение эпитета «Потрясающий копьем», ставшего псевдонимом Шекспира.Все антистратфордианцы сходятся во мнении, что внутренняя форма фамилии «Shakespeare», безусловно, связана с образом Афины Паллады, богини-воительницы, потрясающей копьем. Мы разделяем это мнение и попытаемся проследить историю эпитета, начиная с первоисточника – гомеровской «Илиады». Напомним только еще раз: письменное слово высекало в воображении елизаветинцев более яркий зрительный образ. С нами это не так, во-первых, в силу нашей большей временной отдаленности от эпохи, когда не было книгопечатания. И, во-вторых, из-за отсутствия всеохватывающей, полнокровной картины той эпохи, где Афина Паллада играла весьма важную роль.

ЗРИТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ «ШЕКСПИРА». «ИЛИАДА»

Слово «Шекспир» у нас, русских, не вызывает никакого зрительного образа. Это просто имя иностранного писателя, привычно почитаемого сегодня гением, в одном ряду с именами Бальзак, Диккенс, Сервантес. И если «Толстой» или «Горький» усилием воли может вызвать в нашем сознании понятие «толщины» или вкус «горечи», то уж Шекспир никаких других ассоциаций, кроме тех, что положено имени автора великих пьес, у нас не рождает.

В 1598 году в Лондоне выходит перевод первых девяти глав «Илиады», сделанный Джорджем Чапменом, поэтом и драматургом, принимавшим участие в «Жертве любви» Честера, реквиеме по графу и графине Ратлендам и в «Кориэтовых Нелепостях». Китс считал этот перевод гениальным.

Нам сегодня имя Афина Паллада или Минерва, конечно, говорит кое-что, но только не о потрясании копьем.

Другое дело XVI век. Богиня связана с «Илиадой», с сонмом древнегреческих богов.

Явилась она из Эллады, эллинского искусства. Но и осознавалась во всем ее вооружении как воительница с грехами, которыми поражено человечество.

В седьмой книге Гомер описывает Аякса и употребляет с ним и богом Аресом (Марсом) эпитет «энхеспалос». Первой указала мне на этот эпитет старший научный сотрудник Института русского языка РАН А.А. Пичхадзе. Чапмен перевел его так: …Telamon (Аякс), did twixt the hoasts appeare;

Smil’d; yet of terrible aspect; on earth of ample pace

He boldly stalkt, and shook aloft, his dart, its deadly grace.

Русский перевод Н.И. Гнедича звучит очень похоже: Вышел таков Теламонид огромный, твердыня данаев, Грозным лицом осклабляясь; и звучными сильный стопами Шел, широко выступая, копьем длиннотелым колебля.

Так в английской и русской литературе появился Аякс, потрясающий копьем.

В 1616 году выходит в свет «Илиада и Одиссея» в том же переводе с посмертным посвящением принцу Генри, которое заканчивается анаграммой HENRY PRINCE OF WALES – OUR SUN, HEYR, PEACE, LIFE [359]; а также братьям Пемброку и Монтгомери, им в 1623 году будет посвящено Первое Фолио; лорду Лайлу, дяде графини Елизаветы Ратленд; леди Рос, ее двоюродной сестре, графине Бедфорд, ее лучшей подруге; и графу Саутгемптону, другу графа Ратленда. Это все ближайшее окружение Ратлендов. Их уже нет в живых четыре года, переводчик «Илиады» почтил их стихами, которые приложены к «Жертве любви» Честера. Фактически полный перевод «Илиады» посвящен всем, кто был тесно с ними связан. В седьмой книге Аякс сравнивается с Аресом (Марсом), который тоже часто потрясает копьем. В «Илиаде», таким образом, потрясающие копьем – Аякс и Арес, что важно, если вспомнить, что «аякс» значит «орел». Эту справку мне дал В.Г. Минушин в одной из наших бесед.В «Илиаде» Афина Паллада описана так:

And in her violent hand she takes, his (Jove) grave, huge, solid lance,

With which the conquests of her wroth, she useth to advance,

And overturne whole fields of men; to show she was the seed

Of him that thunders. [360]

В книге IX сказано:

With her huge heavie violent lance, with which she slaughter makes

Of armies, fatal to her wrath [361]

В книге X богиня названа Queen of arms. В книге XV опять и опять упоминаются ее шлем, копье и щит (her helmet, lance and sheeld.

В «Илиаде» Афина не потрясает копьем – она им вооружена. Копье всегда с ней, оно неотъемлемо от ее образа. И, воюя, она, конечно, им потрясает. Таким образом, в шекспировское время в воображении людей существовали зрительные образы грозного бога войны (Арес, или Марс), античного героя Аякса и христианского воина Святого Георгия, потрясающих копьем. Афина Паллада тоже в их воображении потрясала копьем, но теперь уже не против армий, вызвавших ее гнев, а воюя с человеческими пороками.

К ИСТОРИИ ГРЕЧЕСКОГО ЭПИТЕТА «ЭНХЕСПАЛОС»

Письмо Алексея Дунаева, знатока эпохи Возрождения, древнегреческой и древнерусской литературы, в котором содержатся важные мысли, касающиеся древнегреческой богини Афины Паллады.

Уважаемая Марина Дмитриевна, полагаю, что Ваш вопрос об эпитете «потрясающий копье» и возможной его связи с Афиной заслуживает специального анализа (и затем соответствующей статьи) в контексте эпохи Возрождения. Без знания контекста и конкретных деталей исследование этого вопроса даже в пределах классического периода затруднено.

Тем не менее попытаюсь помочь Вам своими слишком – увы! – скромными знаниями.

Слово «копье» в греческом языке выражается многими синонимами: общие значения); (острие копья, копье); (древко копья, собственно – нечто выскобленное, отполированное); (бросательное орудие). Ясно, что интересующее Вас значение вполне может выражаться описательно.: Ил. 13, 504; 16, 614 (оба раза об Энее);. Ил. 17, 524; 7, 213; Одис. 19, 438: Ил.

13, 583; 20, 423.

Что же касается составного эпитета, то я вспомнил вообще во всем греч. языке только у Эсхила, Агамемнон 116.

Первое прилагательное не встречается у Гомера, имеется у Гесиода, («Щит») 54; Феогнида, 987; Эсхила, («Семеро против Фив»), 125 и («Просительницы») 182, 985; Софокла, («Аякс») 1188, («Эдип в Колоне») 1313.