свои долги в £16 000; кредиторы настаивали на оплате и начали арестовывать его слуг, которые за него поручились. Тем не менее Эссексом двигали не только долги. Положение лидера фракции, которому отказывают во встречах с монархом, было недопустимым: граф считал себя обязанным действовать, поскольку его противники при дворе пользовались своей «безнравственной» монополией на власть. Он, в частности, чувствовал себя «призванным» собственным происхождением и чином восстановить в правах аристократию как естественных политических лидеров. После унижения его страстное желание устранить сесиловских «выскочек» – «кровопийц державы» – стало непреодолимым. Как и в случае с выступлением Нортумберленда против лорд-протектора Сомерсета, театральная постановка предвосхитила событие: Эссекс профинансировал и приветствовал представление на улицах Лондона пьесы о Ричарде II. В ночь перед восстанием его последователи купили билеты и смотрели спектакль Шекспира «Ричард II» в театре «Глобус»[1140].

Поскольку Эссекс не имел достаточных владений и связей в графствах, восстание в регионах не было рабочим вариантом. По существу, сама идея успешного «неофеодального» восстания в конце XVI века была анахроничной. Подъем тюдоровского «национального» государства вытеснил органы «неполноценного феодализма». Патронат и политическая деятельность концентрировались в королевском дворе и Тайном совете, а система лейтенантства гарантировала, что милиционную армию твердо контролировала корона. Да, в рядах последователей Эссекса были заместители лорд-лейтенантов, но ни одного лорд-лейтенанта, кроме самого Эссекса; а в отсутствие приказа лейтенанта невозможно было мобилизовать полки графства без явного изменнического умысла[1141]. Эссекс имел два возможных варианта развития событий: дворцовый переворот и восстание в Лондоне, где его образ протестантского героя и систематическая помощь пуританскому духовенству после возвращения из Ирландии, как он надеялся, обеспечат стихийную поддержку. Сразу после Рождества граф приступил к планированию дворцового заговора: силового воздействия на королеву для предотвращения искажения фактов и интриг его врагов. План, как позже говорилось, состоял в том, чтобы элитные бойцы захватили и удерживали дворец Уайтхолл. Некоторые должны были взять под контроль ворота и холл, а другие – проникнуть в помещение охраны и приемный зал, чтобы дать возможность Эссексу с эскортом войти в личные королевские покои, где они найдут Елизавету. Тауэр тоже планировалось штурмовать, чтобы Эссекс имел военную базу на случай вероятного сопротивления лондонцев заговору. И последнее, предполагалось созвать парламент, ликвидировать Тайный совет и обеспечить престолонаследие Якову VI[1142].

Однако в начале февраля 1601 года Эссекс узнал, что его подозревают, а ведущий заговорщик сэр Фердинандо Горджес заявил, что охрану королевы удвоили. По этой причине подготовили новый план – устроить волнения в Лондоне. Замешательство заговорщиков было очевидно. Если план поднимать Сити был продолжением предыдущего проекта взять Тауэр, значит, они уже допускали, что народная поддержка заговора маловероятна. На деле причина состояла в том, что многие подчиненные Эссекса начали сомневаться, а вступление в Лондон не создавало впечатления измены, если его проводить без применения насилия. К тому же идею использовать Сити как базу, с которой можно вести переговоры с королевским двором, нельзя было считать совершенно невероятной[1143].

Тем не менее события воскресенья 8 февраля закончились плачевно. Рано утром в Эссекс-Хаусе собралось около 300 человек, а в 10 часов утра с примирительным посланием от королевы прибыли четыре тайных советника, лорд – хранитель печати Эгертон, лорд главный судья Попэм, граф Вустер и сэр Уильям Ноллис. Они заверили Эссекса, что его претензии будут услышаны. Однако он возразил, что с ним обращались вероломно, а сэр Уолтер Рэли и лорд Кобэм замышляли его убить. Когда затем Эгертон именем королевы приказал всем расходиться, люди закричали «Убейте их!», после чего Эссекс завел советников внутрь для их «защиты» – по сути, взял в заложники. Достигнув точки невозврата, граф повел свой отряд из Эссекс-Хауса на Стрэнд. Он выступал впереди в окружении шести вельмож – трех графов и трех баронов; за ним следовало более сотни дворян со слугами. Зеваки смотрели в ошеломлении: повернет Эссекс налево, к дворцу Уайтхолл, или направо, в Сити? Оказалось, он двигался к дому шерифа Смита, жившего в Сити на улице Грейсчёрч, потому что накануне вечером получил устное сообщение через сэра Генри Бромли, что Смит выделит ему 1000 солдат.

Однако Эссекса обманули. Смит ничего ему не передавал; под его началом состояли только 100 пикинеров и 200 мушкетеров; и он категорически отказался присоединяться к восстанию. Шериф предложил графу и его людям напитки и закуски, а сам ускользнул, чтобы вместе с мэром и членами городского управления принимать защитные меры. В Уайтхолле тем временем двор охватила паника: из подручных материалов сооружали баррикады и собирали ополчение. В конце концов отправили глашатаев объявлять Эссекса изменником. Вскоре граф обнаружил, что фактически окружен подготовленными отрядами Сити, а многие члены его отряда испарились. Через четыре часа после вступления в Сити он попытался пробиться обратно в Эссекс-Хаус. Однако перед ним закрыли ворота Ладгейт, начался бой, и отряд Эссекса с потерями отступил. Они прошли через кладбище церкви Боу и Боу-Лейн к берегу Темзы у Квинхит, оттуда те, кто сумел найти лодки, по воде вернулись в Эссекс-Хаус. Однако сэр Фердинандо Горджес их опередил и выпустил заложников. Затем Эссекс приготовился к осаде Эссекс-Хауса, которая и началась в сумерках.

Когда из Тауэра доставили тяжелую артиллерию, сторонники Эссекса сдались на условиях достойного обращения и справедливого суда – мятеж продлился почти ровно 12 часов. Командиров отправили в Тауэр, рядовых распределили по нескольким тюрьмам. Осужденный за государственную измену, Эссекс взошел на эшафот 25 февраля. Несмотря на то что Елизавета выказала привычное нежелание подписывать ему смертный приговор, казнь состоялась. Хотя она искренне скорбела о погибшем фаворите, королева в письме Якову VI ясно дала понять, что считает приговор справедливым. Тем не менее ко многим последователям графа отнеслись снисходительно – разумная стратегия, поскольку после смерти лидера фракция Эссекса распалась. Да, личных слуг и близких приверженцев графа казнили, но графов Саутгемптона, Рэтленда и Бедфорда пощадили. Саутгемптон оставался в тюрьме до кончины Елизаветы, а Рэтленда, Бедфорда и 36 менее значительных последователей Эссекса освободили после выплаты штрафов[1144].

Историк Уильям Сэмден, очевидец мятежа, писал: «По сей день немного найдется людей, кто когда-либо считал это преступлением, заслуживающим смертной казни». Более того, граф Линкольн полагал, что это был бунт, а не восстание. Однако если акция Эссекса и не была изменнической в узком смысле и он не намеревался прибегать к насилию, а хотел лишь призвать лондонцев к действию блестящей демонстрацией рыцарства, то факт остается фактом: инакомыслящий аристократ, обратившийся к лондонской толпе, вышел за рамки законной политической акции. Кроме того, когда его призыв «За королеву, за королеву; меня замышляют убить» оказался неэффективным, он добавил голословное обвинение, что Сесил и Рэли продали Англию инфанте Испании. В заключение он призвал горожан с оружием в руках поддержать его дело[1145].

Смерть Эссекса обеспечила триумф Роберта