Эта формулировка оказалась вырванной из контекста — Алессандро прочитал заявление Манделы в оригинале и выяснил, что на самом деле Мандела промолчал об убитых детях, а резкая формулировка относилась к родителям, которые «программируют интеллект, характер и внешность своих нерождённых детей по последней моде».

Но следует ли из этого, что такие дети — не совсем полноценные люди? Ведь и наш с вами характер программируется до рождения, но только не родителями, а генной рулеткой. Не лучше ли передать это дело в руки людей и отнять его у слепого случая? — ответов на эти вопросы Мандела не давал, и в клубах «манделовцев» кипели горячие обсуждения.

Алессандро, сперва причисливший Манделу к террористам, после всего прочитанного засомневался. В манифестах не было прямых призывов к убийствам — да, Мандела настаивал на изменении мирового устройства, призывал протестовать и выходить на улицы, бойкотировать НБп и обратить внимание на опасность, исходящую от небольшой группы «новых людей», но все свои доводы он подкреплял свидетельствами. Идеи, против которых он восставал, действительно высказывались в рядах «Облика Грядущего», а опубликованные им документы, где говорилось о подкупе членов Комитета по контролю корпорацией Голда, стали основанием для нескольких громких судебных процессов — впрочем, быстро затихших. (В тех же документах упоминалось об «особых» отношениях между Иоанном Касидроу и Элизабет Арлетт, но ничего конкретного, и Алессандро вспомнил, как эти двое держались друг с другом во время визита к нему.)

Прогулку по Сети прервал звонок Громилы. Алессандро отправился с ним на виртуальную экскурсию по спроектированным Громилой зданиям, и фигура Манделы, так до конца и не понятая, отступила на второй план, а затем и вовсе забылась — на несколько недель, пока Алессандро случайно не встретился с ним лично.

Пухлые снежные хлопья ударяли в очки и тут же бесследно исчезали; двигатель снегохода ревел, но не мешал слышать спутников, нёсшихся на полной скорости рядом с ним; холод чувствовался, но не щипал обнажённые части лица, а плотная одежда не стесняла движений. Поля были покрыты ровным, чистым снегом, снегоходы шли мягко, но почти по-настоящему, и в какой-то момент Алессандро перестал думать о том, что находится в виртуальной реальности.

Спидометр показывал за 90 миль в час, шлем Алессандро резал встречный ветер, солнце било в глаза сквозь затемнённые стекла и отражалось на снегу, с серо-белого неба спускались столпы света, смешивая краски. Кто-то на красном, похожем на торпеду снегоходе пытался обогнать Алессандро с левого края; Алессандро нажал на рычаг ускорения и, крепко сжимая руль, рванул вперёд, не давая себя опередить.

Снежные крылья, на которых летели снегоходы, вздымались и опадали шлейфами, бугрясь по краям; когда соперник опередил его, Алессандро свернул налево и прошил один из таких бугорков насквозь, подрезая отстающих и намереваясь обойти лидера на повороте. Тот, не отрывая рук от руля, повернул голову и посмотрел на Алессандро. Несмотря на опущенное забрало, Алессандро хорошо видел его лицо — он довольно улыбался, и Алессандро улыбнулся ему в ответ, выжимая из машины всю мощность до предела…

Они подлетели к холмику, Алессандро бортанул соперника, взлетая вверх, но, вместо того чтобы элегантно приземлиться, его снегоход так и остался в воздухе, продолжая движение. Серо-белое небо вдруг стало молочно-голубым, чистым, по нему в разные стороны побежали белые пухлые облака. Алессандро посмотрел вниз: красный снегоход-торпеда исчез за усилившейся вьюгой, а остальные соперники потеряли свои цвета и стали зелёными фигурками, дрожащими, как испорченная голограмма.

Всё затихло, звуки прекратились, и Алессандро даже не пытался заговорить — его бы никто не услышал. Сеть барахлила. Порой такое случается, хоть и редко — с Алессандро случилось в первый раз, но он прочитал инструкции и был подготовлен к подобной ситуации.

В его времена — в его родные времена тридцатилетней давности — достаточно было перезагрузить программу; но в новом мире сбои Сети таили в себе зловещую опасность — ведь мозг пользователя находился с ней в прямом контакте и, теоретически, сбой в Сети мог повлечь серьёзные травмы. Были прецеденты — лет десять назад, пока Алессандро валялся в своей капсуле, — и теперь коммуникаторы автоматически отключали пользователя в случае неполадок.

Но Алессандро никуда не выбросило: он остался в Сети и пытался мысленными командами вызвать интерфейс, выйти с сервера, прекратить сеанс. Ничего не получалось: он чувствовал себя ребёнком, который воображает себя телепатом, но на его мысленные команды никто не реагирует. Вот только Сеть ДОЛЖНА была реагировать; а вместо этого перед глазами у Алессандро была чистая синева, и сквозь неё проглядывали строчки системного кода.

У него пропало тело, смоделированный мир рассыпался, он оказался в этой синеве один — чистое, лишённое условностей сознание, способное думать, но не способное ни на что повлиять. Возникло дежавю: где я уже чувствовал себя так? Когда лежал в капсуле, и сознание билось о стены чудом уцелевшего мозга, не могло найти выход? Чистое сознание, запертое со всех сторон, которое не может даже погубить себя, и остаётся лишь сойти с ума. Он не помнит ничего, он был в коме, но, может быть, на каком-то самом глубинном уровне его разум вёл бой за каждый долгий день на протяжении этих тридцати лет?..

Синева меркла; Алессандро увидел, словно через стекло, множество людей вокруг — не людей, нет, сознаний, таких же как он. Призрачные сущности, запертые в Сети, ощущающие присутствие друг друга, но не способные услышать. «Значит, по крайней мере, проблема не в моём подключении… Что-то случилось со всем сервером, если не с самой Сетью…»

Ему слабо верилось в глобальную катастрофу — пройдёт пара минут, и техники вызволят их, это ясно как день. Сеть подобна кровеносной системе человечества — даже несколько минут бездействия могут привести к смерти всего организма.

Алессандро скучал и наблюдал за возникающими вокруг строчками кода. «Неужели это и есть будущее человечества, вот эти цифры и непонятные символы, бестелесные сознания? Я ведь могу захотеть пить, есть, спать… Но это не сознание — это моё тело, которое лежит на диване в моём доме, а я сам нахожусь не там… Моё сознание — да, оно в моём мозге, но через коммуникатор, как через мост, оно сейчас вступило в наше соединённое сознание, в Сеть… прототип сверхразума? целое больше всех своих частей, не так ли?..»

На его вопросы никто не отвечал; длительное тупое ожидание уже начинало бесить, и вдруг он услышал…

— Здравствуйте, Алессандро Вита, — сказал мягкий и чуть ли не ласковый мужской голос. — Это я. Вы меня знаете. Я называю себя «Мандела».

По спине лежавшего на диване тела Алессандро пробежал холодок, и стиснутый Сетью, оторванный от тела разум Алессандро всё же это почувствовал.

— Мне не надо рассказывать, кто я такой. Вы недавно искали информацию обо мне… Не думаю, что вы уже всё забыли… Простите, я вижу, вы пытаетесь мне что-то сказать. Не трудитесь. Я не сам Мандела, естественно, я всего лишь один из его цифровых клонов. Я могу передавать заложенную в меня информацию, но в данной ситуации меня не настроили на ведение диалога. Я здесь для того, чтобы принести вам свои искренние извинения за неудобства, с которыми вы столкнулись в результате моей деятельности. Не только вы один, конечно, — в данный момент десятки тысяч моих клонов сообщают ту же информацию другим пострадавшим пользователям. Я послан скрасить ваше ожидание в Сети и разъяснить, зачем я прервал её работу и ради чего в данный момент вы терпите определённые неудобства. Надеюсь, это немного примирит вас с вашим потерянным временем.