А потом у меня есть парочка соображений.

Джейсон

За окном бушевала природа, в доме – такое умиротворение, хоть садись в позу лотоса и лови дзен. Мы весь день прятались от ненастья в своей любви, не уставая от поцелуев и разговоров, хотя постоянный свист ветра уже стал надоедать. Как прилипчивый ребёнок, что целый лень лезет с вопросами.

К разговорам о мистере Леблане мы не возвращались, хотя с благодарным аппетитом подъедали всё, что он нам передал. Через столько лет, пока он играл на моих нервах как на гитаре, я наконец получил ответ, за что старик так меня невзлюбил. Старческий маразм или взбалмошный характер оказались не при чём. Зато я – ещё как при чём.

Бен Леблан ни разу за все эти восемь лет, что я трудом и потом взбирался по карьерной лестнице, мне не вспоминался. Но я его помнил. Хороший малый с золотым ободком на безымянном пальце и умными глазами. Он часто отходил от стола, чтобы поговорить с женой и посюсюкаться с сыном. Он и правда позвонил мне за пятнадцать минут до презентации Джиму и попросил выступить вначале. Но я поступил по-свински. Не потому что так рвался получить работу, а потому что просто забыл. Восемь лет ушло на то, чтобы вспомнить.

Несмотря на то, что моей прямой вины во всём случившемся, не было, её острые зубы подгрызали душу. Это ж надо было купить именно тот дом, где жил парень, которого я, сам того не желая, подставил. Пути Господни, как говорится… может однажды я всё-таки остыну и найду слова для извинений, и мы зароем топор войны где-нибудь на середине наших участков.

Из-за бурана мы с Эммой не смогли навестить маму, но она шла на поправку и голос её звучал бодрее. Раз уж она нашла в себе силы выпытывать про меня и Эмму, узнав от отца, что я не живу с ним, а остановился у неё, – значит, мама действительно выздоравливает. Наверняка уже по всем каналам связи между Кларками гуляют сплетни о наших отношениях, но я взял право пятой поправки и отказался давать показания против самого себя.

Дирк чуть не откусил мне голову прямо через трубку телефона. Не знаю ни одного человека, который бы смог вытягивать самую высокую ноту целых пятнадцать минут, а именно столько он поносил меня и обещал расправиться, как только я окажусь в его кабинете. Мы не могли даже входную дверь открыть, чтобы нас не засыпало снегом, не говоря уже о том, чтобы добираться до аэропорта или запускать железную птичку в воздух, но Дирк мало что понимал во здравом смысле. В его понимании, я должен был найти способ попасть домой до завтрашней деловой встречи. Построить ракету, сдуть снежные облака или добираться пешком до Лос-Анджелеса. Вот если бы до смерти замёрз – тогда другое дело. Отгул предоставлялся тем, кто вдруг отошёл в мир иной. Остальные – извольте трудиться без поблажек.

К ночному вою и стуку мы успели привыкнуть. В тёплой постели, под одеялом с Эммой было не страшно, даже если бы на город напала Годзилла или инопланетяне прилетели с нежданным визитом. Когда рядом тот, кто нужен, ты забываешь о страхах.

Периодически я просыпался и смотрел на Эмму, мирно смотрящей свои загадочные сны. Бывало, её детский носик подрагивал, а губы причмокивали о чём-то вкусном. Всё моё существование сводилось к этому моменту. Я мог бы глядеть на неё часами, но сам проваливался в любовное забвение сна.

Пока в привычный рокот бури не вмешались посторонние звуки. Что-то царапало по дереву. Потом стихало. Но звук повторялся. Скрежет когтей о раму, о дверь, о все поверхности, которые окружали нашу спальню. Я мог бы принять этот адский звук за кошмар, если бы меня не разбудила встревоженная Эмма:

– Джейсон, там что-то скребётся!

Она кричала шёпотом и тычила пальцем в оконную раму. За задёрнутой шторой ничего невозможно разглядеть, да мне и не очень-то хотелось столкнуться лицом к лицу с каким-нибудь монстром или диким зверем.

– Тебе послышалось. – Прохрипел я, откинувшись на подушку.

Но царапанье повторилось. Когти прошлись по дереву. Что-то зарычало дьяволом. Зашипело гадюкой. Заморозило кровь в жилах.

– Или не послышалось… – Я полностью очнулся ото сна и сел в кровати.

Эмма зажгла ночник и укуталась в одеяло, как в непробиваемый доспех. Намёк был послан весьма отчётливо – разбираться с чудовищем снаружи предстояло мне. Прошлёпав голыми пятками к подоконнику, я оглянулся на Эмму, так беззащитно сжавшуюся на огромной кровати, и преисполнился смелости. Взялся за край шторы и досчитал до трёх, хотя готовности увидеть вторженца в нашу частную жизнь так и не появилось. Наверняка там восседал прыткий енот, овладевший навыками паркура, или какая-нибудь птаха, продалбливающая клювом проход в сухое место. На счёт три я резко дёрнул штору в сторону и чуть не завопил, как маленькая девочка.

Два жёлтых глаза-фары впились в меня с одним лишь желанием пробить стекло и ухватиться за горло. Существо зашипело змеёй, вздыбилось и будто выросло в размерах. Свет полной луны, что монетой высыпалась на небосклон прямо из чьего-то кошелька, подсвечивал тёмную шерсть нимбом. Сам дьявол в одной из своих личин – в три утра спросонья этот дикий зверь выглядел именно так.

Но сзади раздался звонкий, такой родной звук. Он по праву занимал первую строчку в моём списке любимых, обогнав убаюкивающий шум воды и бесспорные хиты «Уан Репаблик», лучшей группы всех времён. Эмма не прекращала смеяться из своего укрытия – ну конечно, не её ведь хотели съесть горящие глаза. Я даже вздрогнул, когда она очутилась рядом в одной моей широкой футболке. Слишком много треволнений с пробуждения.

– Ну и чудовище. – Пролепетал я.

– Это всего лишь Мейси.

Когда страшный зверь обрёл имя, я и правда разглядел в нём кошку мистера Леблана. Её трёхцветный окрас темнел на фоне белого света луны и белоснежного снега, что вырастал на несколько сантиметров каждый час.

– Надо запустить её внутрь! – Решила Эмма. – Она там наверняка закоченела, бедняжка. Как же мистер Леблан обрадуется, что она цела и невредима.

– И что я чуть не умер от инфаркта.

– Брось, Джейсон. Открывай окно и затащим её внутрь.

Кошка перестала ломиться в стекло и процарапывать тайный лаз через раму. Она смотрела на нас, как на два куска сочного бифштекса, и поигрывала хвостом, как тигрица, готовящаяся к нападению.

Но когда я повернул ручку и открыл окно, скрип спугнул