В связи с этим указанием императора Фалькенхайн некоторое время носился с мыслью «взять в собственные руки управление операциями на востоке»[1369] и временно перенести свою штаб-квартиру в Позен. Тогда он получил бы контроль над планируемой совместной операцией на германо-австрийском восточном фронте, не оставив Людендорфу свободы действий. Но данный замысел навлекал на него злобу заговорщиков[1370]. Это, а главное — ответственность за общее военное положение и подготовку к весеннему наступлению армий Антанты, в конце концов удержали его во французском Мезьере. Здесь ему пришлось «с тяжелым сердцем… принять решение об использовании молодых корпусов, единственного имеющегося в наличии на текущий момент армейского резерва, на востоке.

Это решение означало дальнейший отказ от любых активных военных действий в сколько-нибудь широких масштабах на западе на долгое время»[1371].

Озлобленный стратег-ликвидатор, пока император и начальник Генштаба не давали ему воплотить в жизнь план большого наступления, в качестве компенсации за воображаемые «задвигание» и «козни» создал в зоне ответственности Верховного командующего вооруженными силами на востоке свои владения, которым дал название «край Обер-Ост»[1372] и которые был не прочь после их присоединения к империи в конце войны сохранить за собой в мирное время как собственную вотчину[1373]. Вынужденный на время отложить в сторону великие планы, он непрерывно — при максимальном использовании пособничества из-за линии фронта — посылал наличные военные силы в наступательные операции, как мелкие, так и довольно крупные, чтобы завладеть важными стратегическими объектами. Ему удавалось безостановочно расширять «край Обер-Ост» на северо-восток, пока его площадь не достигла примерно 200 тыс. км2 — почти двух пятых территории Германской империи.

Этот «край» был многонационален и малонаселен: из его почти 4-миллионного населения, по немецким данным, около половины при отступлении русских войск бежало от немецких захватчиков. Права на возвращение им не дали, так как их имущество предназначалось для поселения здесь победоносных немецких воинов. В ходе непрерывных вторжений на российскую территорию Обер-Ост по очереди овладевал вожделенными русскими западными крепостями[1374], а 7 мая 1915 г. сумел «без потерь»[1375] взять такой важный стратегический бастион, как незамерзающая военная гавань русского Балтийского флота Либава.

Широкая административная самостоятельность этих областей предоставила Обер-Осту условия для того, чтобы без ненужного контроля со стороны ВК сделать из них военно-разведывательный плацдарм против Российской империи. Как фактический хозяин «края Обер-Ост» Людендорф, уделявший разведслужбе много внимания еще в оперативном отделе Большого генштаба, управлял работой разведки по возможности непосредственно, твердой рукой. При этом он не считался с полномочиями руководителя секции/отдела IIIb ВК майора, затем полковника, Николаи[1376], что вызывало сильные трения, а под конец совсем испортило их отношения, вследствие чего Людендорф в марте 1917 г., готовя отправку Ленина со товарищи в революционный Петроград, стремился сместить Николаи с поста и тем самым полностью развязать себе руки в делах с Лениным и русскими пораженцами[1377].

При создании командного центра Обер-Ост, задуманного как командование группы войск, Людендорф реорганизовал разведслужбу всего востока, придав ей удобную для своих нужд форму. Командование получило собственного офицера разведки, а потом и собственный разведывательный центр, который в ходе дальнейших военных действий ввиду растущей потребности Людендорфа в офицерах-разведчиках разросся в огромный аппарат. Первым офицером разведки штаба Обер-Ост стал капитан Гунтер Франц. В предвоенной структуре секции IIIb этот эксперт по России, составитель «Походного словаря русского языка»[1378] занимался разведкой на востоке в должности «восточного специалиста IIIb», в начале войны был мобилизован Николаи в штаб 8-й армии в Восточной Пруссии, а в ноябре 1914 г. командирован к Обер-Осту в Позен.