попытаться сместить его, – заговорил Томас, – ты нам поможешь? Надеюсь, что от тебя не потребуется раскрывать… подробности шантажа.

Чарльз беспомощно смотрел на них.

– Это зависит от того, что именно вы собираетесь делать и каковы будут возможные последствия… – начал он.

Мэтью тряхнул светлыми волосами.

– Чарльз, ты – дурак и тряпка. Прошу всех запомнить: я пытался. Я пытался тебя спасти, но ты этого не заслуживаешь.

И он вышел из кабинета.

Чарльз смотрел на Алистера так, словно в комнате больше никого не было. И не только в комнате, но и во всем мире.

– Алистер, я… ты знаешь, что я не могу.

– Можешь, Чарльз, – устало произнес Алистер. – В мире существует множество людей, подобных нам с тобой, у которых нет того, что есть у тебя. Семьи, которая никогда не отвернется от них. Богатства. Безопасности. Эти люди за подобные признания могут лишиться жизни. А ты потеряешь только престиж. Но ты все равно отказываешься поступить правильно.

Больше сказать было нечего. Чарльз сидел, втянув голову в плечи, опустив взгляд; но все равно качал головой, словно отрицание могло изменить реальность. Алистер развернулся на каблуках и вышел; Томас, задержавшись на несколько секунд, последовал за ним.

Они были в коридоре вдвоем – Мэтью давно ушел. Алистер стоял, привалившись спиной к стене, и тяжело дышал.

– Ahmag, – прорычал он.

Томас был совершенно уверен в том, что это слово означает «идиот», а также в том, что Алистер имел в виду не Томаса.

– Алистер, – начал он, собираясь сказать что-нибудь неопределенное и позитивное, например, что Алистер не виноват в случившемся, но не успел. Юноша схватил его, притянул к себе и обнял за шею. Его черные глаза были огромными, как озера. Он лихорадочно заговорил:

– Мне необходимо вырваться отсюда. Поедем со мной, прокатимся в карете. Мне нужен воздух. – Он прижался лбом ко лбу Томаса. – Пойдем со мной, прошу тебя. Ты мне нужен.

– Маргаритка, ты вызвала демона? Сама, одна? – воскликнула Люси. – Какая оригинальная и смелая… но опасная идея, – быстро добавила она, заметив, что Джеймс помрачнел. – Очень плохая идея. Но оригинальная.

– Могу сказать, что это было интересно, – ответила Корделия. Примостившись на краешке стола, она грызла песочное печенье. – Однако мне не хотелось бы это повторять. Только в случае крайней необходимости, если понадобится.

– Не понадобится, – сказал Джеймс и бросил на Корделию притворно суровый взгляд. Она улыбнулась в ответ, и суровость, пусть и притворная, исчезла. Они смотрели друг на друга, как два влюбленных голубка.

Люси хотелось прыгать от восторга. Джеймс выглядел так, словно обрел то, чего ему не хватало долгое время, словно вернулась на место недостающая частица его души. Разумеется, он не был абсолютно счастлив; влюбленность не означает, что человек не видит происходящего вокруг. Люси понимала, что брат озабочен отношениями с Мэтью, который сидел в оконной нише, читал книгу и не прикасался к еде; что он волнуется из-за родителей, находившихся в Идрисе; что ему не дает покоя заговор Татьяны и Велиала. Но сейчас, подумала Люси, у него появились силы для того, чтобы справиться со всеми бедами, потому что он снова стал самим собой.

Все собрались в библиотеке, и Бриджет принесла сэндвичи, пироги с дичью, чай и пирожные, поскольку, как она громогласно жаловалась, у нее не было времени приготовить настоящий ужин для такого количества гостей. (А кроме того, добавила она, надвигающаяся гроза нервировала ее и не давала сосредоточиться на приготовлении пищи.)

Все, за исключением Томаса и Алистера – которые, если верить Мэтью, отправились по какому-то непонятному делу в карете Института, – собрались вокруг стола. Даже Чарльз появился ненадолго, взял пирог с дичью и исчез, после чего они неизбежно перешли к обсуждению планов Велиала.

– Теперь, когда мы все узнали об этой возмутительной истории с браслетом, – заговорила Анна, которая сидела, скрестив ноги, рядом с полкой, заставленной книгами о морских демонах, – мы можем сделать кое-какие выводы относительно целей Велиала. Разумеется, разбить сердце Джеймса и мучить его не являлось конечной целью демона, – добавила она, – а всего лишь ее частью, насколько я понимаю. Чем-то вроде развлечения.

– Бр-р, – поежилась Корделия. – Очевидно, он стремился получить власть над Джеймсом. Велиал всегда этого хотел – ему нужно, чтобы Джеймс добровольно согласился помогать ему, предложил вселиться в свое тело. Наверняка он надеялся, что сможет убедить его, использовав Грейс.

Кристофер, который держал сэндвич с курятиной осторожно, словно пробирку с кислотой, ответил:

– Это печально, но, в каком-то смысле, вселяет надежду. Браслет представлял собой воплощение воли Велиала. Но воля Джеймса оказалась сильнее.

Джеймс нахмурился.

– Я не чувствую себя готовым к битве характеров с Велиалом, – сказал он. – С другой стороны, можно предположить, что мои занятия с Джемом помогли в этой борьбе.

За окнами вспыхнул синий, потом алый свет – это молния пронзила облака. Люси никогда не видела таких. Они были густыми, но почему-то с рваными, даже зазубренными краями, словно их нарисовали на темном небе бритвой, которую окунули в расплавленную бронзу. Пока девушка смотрела на эти подозрительные, зловещие тучи, у нее возникло странное ощущение – как будто руки кололи сотни крошечных иголок.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Это был Джесс. Он озабоченно хмурился. После рассказа Джеймса он держался в тени и молчал. Люси понимала, в чем дело: она многословно уверяла его в том, что его никто ни в чем не винит, но Джесс не мог поверить ей до конца.

– Я чувствую себя ужасно, – ответила Люси. – Джеймс – мой брат, а я завела тайные дела с Грейс, встречалась с ней, скрывала это от других. Я не знала, что именно она сделала, но я же знала, что он страдал из-за нее. Я знала, что Грейс разбила ему сердце. Я просто думала…

Джесс стоял, прислонившись к стене у окна, и молчал, давая ей время собраться с мыслями.

– Наверное, я думала, что это не настоящие страдания, – сказала она. – Что он по-настоящему не любил ее. Я всегда считала, что Джеймс рано или поздно опомнится и поймет, что любит Маргаритку.

– В каком-то смысле именно так и произошло.

– Все равно, – вздохнула Люси. – Допустим, Грейс не разбила ему сердце в том смысле, как это обычно понимают, но она совершила нечто гораздо худшее. И все же… – Она подняла голову и взглянула на Джесса. – Если бы я не сделала того, что сделала, если бы мы с ней не объединили усилия… может быть, мне не удалось бы тебя вернуть.

– Поверь мне, – хрипло произнес Джесс, – когда я вспоминаю о сестре, я тоже не знаю,