Клуб «Реалисты» впоследствии трансформировался в движение «За новый социализм», от которого Поляков дважды попытается включиться в большую политику.

«Во главе «Реалистов» стоял Юрий Владимирович Петров — в самом хорошем смысле крупный советский руководитель, которого историческое провидение свело с Ельциным в Свердловском обкоме и сделало потом одним из тех, кто демонтировал советский строй. Было видно, что эта роль давалась ему нелегко и свою вину он чувствовал. Потому-то, когда ему, добровольно ушедшему с поста руководителя администрации президента, поручили вместе с государственной корпорацией создать блок умеренной оппозиции, имевший целью ослабить коммунистов и набравшего силу Жириновского, он отнесся к этому совершенно искренне, ибо, по-моему, внутренне не одобрял дикую капитализацию страны по Чубайсу и Гайдару. Ему были близки идеи «нового социализма». Правой рукой Петрова стала бывший заместитель министра культуры Нина Борисовна Жукова — удивительная женщина, которая не только остановила бы на скаку коня, но могла бы командовать армиями. Именно ей обязан своим существованием альманах… Ей очень понравилась моя идея объединить вокруг клуба «Реалистов» деятелей культуры, настроенных патриотично. Петров поддержал и дал деньги — немалые. Герой Социалистического Труда Михаил Алексеев, некогда один из самых состоятельных советских писателей, получив гонорар за свой фрагмент в первом номере «Реалиста» и осознав размеры суммы, от неожиданности даже всплакнул.

На заседании клуба я познакомился с Владимиром Меньшовым, приняв его сначала за Станислава Говорухина. К счастью, я догадался о своей оплошности еще до того, как стал признаваться в любви к фильму «Место встречи изменить нельзя», поэтому создатель «Любви и голубей» благосклонно принял от меня экземпляр «Демгородка». Вскоре он позвонил, и мы отправились в Дом ветеранов кино писать сценарий, который назывался «Зависть богов», но в основном мы выпивали и спорили о будущем России. Делились личным опытом. В конце концов Вере Алентовой и моей жене это надоело, они как-то одновременно приехали на Нежинскую улицу и разобрали нас по домам. Меньшов впоследствии назвал «Завистью богов» фильм, который снял по сценарию Мареевой «Последнее танго в Москве», а я использовал некоторые темы не написанного нами текста в пьесе «Как боги». Кроме того, наши бесконечные споры пригодились мне, когда я изображал будни Жарынина и Кокотова в доме ветеранов «Ипокренино».

«Дачное сидение» закончилось в том же 1994-м, когда Поляков неожиданно был приглашен ведущим на «Семейный канал», воскресную версию учебного канала «Российские университеты». Канал входил в холдинг ВГТРК, возглавляемый писателем Олегом Максимовичем Попцовым, который активно участвовал в продвижении Ельцина на вершину власти, о чем впоследствии рассказал в книге «Хроники времен царя Бориса». Канал «Россия», созданный Попцовым с нуля, вещал со второй кнопки, а четвертую в то время делили НТВ и «Российские университеты», становившиеся в выходные дни «Семейным каналом». На роль ведущего предложила Полякова режиссер Роза Мороз, которая хорошо его помнила по участию в популярных передачах, во «Взгляде» например. «Вероятно, к тому времени к руководителям информационного пространства пришло понимание, что в стране, где 80 процентов населения составляют русские, и на телеэкране должны хотя бы изредка возникать типичные представители титульной нации, — полагает Поляков. — Возможно, на эту простую мысль их навела ошеломительная победа на выборах в думу Жириновского, разыгрывавшего как раз «русскую карту». Была и еще одна причина: в те годы передачи в основном шли не в записи, как теперь, а в прямом эфире, а людей, свободно чувствовавших себя перед «живой» камерой, были единицы».

Тут мы сталкиваемся с фактами, заставляющими по-новому взглянуть на своеобразие той эпохи. На «Семейном канале» существовала рубрика «Звездная пара», куда приглашались известные семьи. И Поляков вдруг позвал к себе на программу одного за другим «изгоев» и «пугал» тогдашнего телевидения: председателя КПРФ Зюганова, лидера антиельцинского сопротивления Бабурина, главного редактора газеты «Завтра» Проханова, председателя Конгресса русских общин Дмитрия Рогозина, которые если и появлялись на экране, то в старательно окарикатуренном виде. Позвал не одних, а с женами и детьми.

«На ТВ в ту пору царили странные обычаи. Либеральный угол зрения был не государственной установкой, а как бы личным выбором автора программы, ведущего или редактора. Тотальным же этот взгляд на мир становился из-за того, что людей с другими принципами на работу в эфир просто не брали. Гусинский на НТВ даже ввел анкету, где соискатель должен был указать не только родителей, но дедушек-бабушек по всем линиям. «Пятый пункт» интересовал телемагната не меньше, чем бдительных советских кадровиков, но только в совсем обратном смысле. Когда я позвал Проханова, начальство напряглось, но возражать не стало: свобода слова, понимаешь ли. Видимо, полагали, что я поступлю так, как тогда было принято: зазвать оппозиционера в эфир и выставить дураком. Однако я сразу задал дружелюбный, уважительный тон, и семья Проханова очаровала не только зрителей, но и съемочную группу, которая после окончания эфира долго не хотела их отпускать. Нечто подобное произошло потом, когда я пригласил Зюганова, Рогозина, Бабурина… Кстати, так было и через шесть лет, когда меня позвали вести передачу «Дата» на ТВЦ. На первом же эфире я обнаружил, что мы пиарим исключительно события, лиц зарубежной истории и культуры. Сделал замечание редактору — юной дурочке, подцепившей клиническое западничество на журфаке МГУ у Ясена Засурского. Без толку. Она посмотрела на меня глазами цвета «камю» и независимо улыбнулась. Тогда в прямом эфире, когда речь зашла о дне рождения, кажется, Мэри Пикфорд, я вдруг спросил у соведущей Кати Герасичевой:

— А что у нас с днем рождения Нонны Мордюковой?

— А разве сегодня? — испугалась она.

— Не знаю. Вам не кажется странным, Катя: когда день рождения Пикфорд, мы знаем, а когда Мордюковой — нет?

Случился скандал, как я и запланировал, ведь Мордюкова была любимицей допивавшего свой президентский срок Ельцина. Попцов, возглавлявший тогда ТВЦ, швырялся мебелью и бегал по потолку. С тех пор никаких проблем с отечественными датами в передаче не было… о

Поляков придумал для «Семейного» свою передачу — «Стихоборье», желая вернуть современной поэзии утраченную не по ее вине аудиторию. Это был уникальный проект, состоявший из турнира поэтов, литературной викторины и серьезного разговора о смысле и назначении поэзии, ведь жюри в студии возглавляли такие мастера, как Владимир Соколов, Константин Ваншен-кин, Лариса Васильева, Юрий Кублановский… Передача, длившаяся около сорока минут, шла в прямом эфире, включая подведение итогов и выборы победителя при участии зрителей, звонивших в студию. Кто хотя бы приблизительно знает студийную механику, поймет, что провести вживую такую передачу, уложившись в формат, очень трудно. Но Поляков справился. А в мае, когда отмечали пятидесятилетие Победы, он решил собрать в студии всех оставшихся в живых поэтов-фронтовиков. Ему возразили: «Куда нам столько стариков?!» Такая позиция в принципе соответствовала кремлевской, ведь именно тогда, единственный раз, войска и военная техника прошли не по Красной площади, а у Поклонной горы. Тогда горько шутили: «Наполеон не дождался там ключей от Москвы, а Клинтон дождался…» Поляков возмутился, пошел на самый верх, к Попцову, и добился своего. В результате в студии читали стихи и вспоминали о войне Юрий Левитанский, Виктор Кочетков, Юрий Разумовский, Сергей Викулов, Николай Старшинов, Николай Панченко, Нина Бялосинская, Евгений Винокуров, Михаил Дудин, Егор Исаев. Многие из них вскоре ушли из жизни, и это было их последнее появление в эфире.