В ужасе я обернулся.

— Это неправда! Я никогда никому не причинял вреда!

Толпа женщин хлынула ко мне. Брошенный камень ударил меня в лицо. Еще один — покрупнее — отлетел от плеча. Я не знал мужчину, который бесстрашно направился ко мне сквозь град камней, но он был мускулистым и подтянутым, а его лицо растянулось в усмешке любителя хорошо подраться. По моей спине пробежал холодок. Я внезапно понял, что могу здесь и умереть. Забитый камнями, затоптанный толпой незнакомых мне людей. Неожиданно я заметил с краю толпы сержанта Хостера. Он стоял, скрестив руки на груди, и мрачно улыбался.

У Спинка всегда было больше отваги, чем здравого смысла. Даже в те времена, когда я был стройным кадетом, рядом со мной Спинк выглядел маленьким и хрупким.

— Прекратить! — закричал он, бросаясь в толпу. — Немедленно. Стоять! Это приказ! Стойте, я сказал!

Он напоминал лающего и рычащего терьера, защищающего мастиффа, когда повернулся лицом к толпе разъяренных людей. Они не замерли, но приостановили наступление. Толпа продолжала кипеть, откуда-то сзади прилетел камень и ударил меня в грудь. Я не ощутил боли, но ярость, вложенная в бросок, меня испугала. Женщины галдели наперебой, некоторые показывали на меня пальцами. Карсины я нигде не видел. Крупный мужчина, которого я заметил чуть раньше, проталкивался в первые ряды.

— Стоять! — рявкнул Спинк.

— Сэр, неужели вы позволите уйти безнаказанным этому грязному мерзавцу, оскорбившему достойную женщину? По меньшей мере он заслужил хорошую трепку, а если слухи не врут, его вообще следует вздернуть.

Спинк расправил плечи. Глядя в толпу, он сурово сказал:

— Пусть оскорбленная женщина выйдет вперед. Я выслушаю ее жалобу немедленно.

Во рту у меня пересохло. Я знал, что у него нет выбора, но если Карсина публично выдвинет против меня обвинение, потом она от него не откажется. Лучшее, что меня ждет, — это порка.

— Она… ее здесь нет, сэр! — ответила молодая женщина дрожащим голосом, словно собиралась вот-вот расплакаться. — Она была так расстроена, сэр, тем, что он ей сказал. Две дамы пошли проводить ее домой. Я полагаю, ее брат или жених охотно выступят от ее имени.

Последние слова она произнесла с жестоким удовлетворением, глядя на меня, как на бешеную собаку.

— Направьте их ко мне. Я лейтенант Спинрек Кестер. Все их жалобы будут записаны. Что касается другого обвинения, до тех пор, пока тело не найдено, оно остается лишь грязной сплетней и не более того.

Мужчина в первом ряду нахмурился, его лицо покраснело от злости.

— И что же вы собираетесь делать, сэр? Позволить ему свободно бродить по округе, пока мы не застанем его над телом убитой женщины?

Неожиданно сержант Хостер решил действовать. Он подошел к Спинку и отдал честь.

— Буду счастлив доставить его в камеру, сэр, — вызвался он.

Однако Спинк не сдавался. Я чувствовал себя по-дурацки, молча стоя у него за спиной, как если бы я был огромным ребенком, прячущимся за материнскими юбками.

— Я ценю ваше предложение, сержант Хостер. Но мы не сажаем людей за решетку на основании одних слухов. В противном случае, возможно, ни один из нас не остался бы на свободе.

Хостер осмелился оспорить его решение.

— Быть может, пришло время рискнуть и сделать ошибку, но избежать опасности, сэр.

Спинк покраснел от такого неповиновения, однако сохранил спокойствие.

— У вас есть доказательства, сержант? Или свидетель?

— Нет, сэр.

— Тогда у нас нет оснований для ареста этого человека. — Спинк резко повернулся ко мне, очень убедительно изображая гнев. — Ты, солдат! Ты должен покинуть город. Виновен ты или нет, люди возмущены, и, полагаю, тебе следует держаться подальше отсюда, пока не улягутся страсти. Я позабочусь о том, чтобы тебе привезли необходимые припасы. И предупреждаю, веди себя безупречно. Я лично буду проверять это время от времени. И тебе лучше бы оказываться там, где я ожидаю тебя застать. А теперь уходи. Немедленно!

Я перевел взгляд со Спинка на толпу. Достаточно одного неверного слова, чтобы воспламенить ее. Но я не мог просто уползти прочь, как побитая шавка. Вытянувшись по стойке «смирно», я обратился к Спинку. Я говорил с ним как рядовой с лейтенантом, но постарался, чтобы мой голос был слышен и в толпе.

— Сэр, я не сказал юной леди ничего грубого или непристойного. И мне ничего не известно о судьбе Фалы. Я невиновен как в том, так и в другом случаях.

По толпе пробежал злобный шепоток. Я опасался, что зашел слишком далеко, как, похоже, и Спинк.

— Во имя доброго бога, надеюсь, ты говоришь правду, солдат, — к удовольствию собравшихся, резко ответил он, — поскольку я лично в этом разберусь. И если ты солгал мне, то за ложь будешь наказан так же сурово, как и за другие проступки. А теперь уходи!

Я повиновался. Мои щеки горели, сердце сжималось от обиды. Казалось, весь Геттис смотрел мне вслед, пока я шагал к тому месту, где оставил Утеса. Я едва сдержался, чтобы не оглянуться через плечо и проверить, не преследуют ли меня. Я уселся в седло Утеса и поехал прочь. Быть может, я выбрал не тот мир.

— Что тебе здесь надо?

Едва ли это приветствие можно назвать дружеским, но у меня не было времени, чтобы хоть немного подумать. Потрясение при виде Эмзил, сидящей за столом, да еще в моем доме, оказалось настолько сильным, что я произнес то, что произнес. Хорошо хоть Эмзил отнеслась к моим словам спокойно.

Однако она отнеслась к ним лучше, чем я мог бы рассчитывать.

— Чиню твою рубашку, — ответила она, показывая ее мне. — У нее не хватает половины пуговиц. Эти не слишком подходят, но так ты, по крайней мере, сможешь ее застегнуть. Я срезала их со старой рубашки, которую нашла здесь. Она уже превратилась в лохмотья, так что я решила, что ты не будешь против.

Такой буквальный ответ на мой вопрос огорошил меня. Казалось, ее это позабавило, поскольку ее губы изогнулись в улыбке. Она выглядела исхудавшей, усталой и даже постаревшей со времени нашей последней встречи. Но волосы она чисто вымыла и собрала в узел на затылке, а платье на ней было сшито из материала, который я ей прислал, словно она хотела выглядеть лучше в моих глазах. Я осторожно вошел в собственный дом, чувствуя себя странным образом не на своем месте. Вся моя одежда была разложена на стопки вокруг Эмзил. Ее улыбка становилась все тревожнее, пока я молчал.

— Я заварила себе чашку чаю. Надеюсь, ты не против.

— Конечно нет. Добро пожаловать. Я действительно рад тебя видеть. А где дети?

— Я оставила их в городе. Одна женщина на постоялом дворе обещала за ними присмотреть, если я помогу ей со стиркой, когда вернусь. Похоже, ты неплохо устроился, Невар.