Он вспоминал об этом со смешанным чувством ностальгии и боли. Увидев мощные стены и башни города, Габриэль сжался и с силой схватил его за руку, а Жоан пообещал ему, что все будет хорошо и что он никогда его не оставит. Он смог держать свое слово совсем недолго, и теперь, через восемь лет после их последней встречи, с волнением предвкушал новую. Они вместе были вынуждены сражаться с окружающим их миром и переживать сложные и болезненные события, но сейчас ему на память приходили только самые приятные воспоминания. Он искренне любил своего брата. Он был его товарищем в детских играх, единственным близким человеком, и Жоан старался защищать Габриэля и заменить ему ушедших родителей. Тесные узы, связывавшие их в то время, никогда не исчезнут, и одна только мысль о том, что он скоро увидит Габриэля, вызывала в нем радость. Как же он мечтал обнять брата!

Когда парусник приблизился к городу, Жоан увидел, что стена, обращенная к морю, была так же, как и раньше, полуразрушена в месте около острова Майянс. Защищенные этой стеной, а также причалом Санта Креу, который соединял остров с берегом, вставали на якорь корабли. Жоан вспомнил, что когда он увидел ее впервые, то почувствовал страх и одновременно ощутил надежду. И теперь его чувства не сильно отличались от тех, прежних. У него были друзья и родственники в Барселоне, ему было тридцать два года, он одевался достаточно хорошо, носил на поясе меч и кинжал, которыми великолепно владел. Однако, несмотря на зрелость, он чувствовал такую же неуверенность, как и тогда, много лет назад. В нем постоянно жило ощущение надвигающейся опасности, а глубоко засевший страх заставлял думать о неизбежности чего-то темного и страшного в его жизни. Этот город был местом его ночных кошмаров и логовом чудовища под названием инквизиция. Но именно здесь он должен был строить будущее – свое и своей семьи.

97

Шлюпка перевезла Жоана вместе с его багажом на берег, и там он нанял нескольких носильщиков, чтобы они занялись его поклажей. Они вошли в город в том месте, где стена была разрушена, и сразу оказались на площади дель Ви. Жоан не смог избежать сравнения с Неаполем, который был окружен со стороны моря мощными стенами, находившимися в великолепном состоянии. Его брат писал ему, что через три года после того, как город путем невероятных усилий смог наконец восстановить эти стены, мощный ураган разрушил их вновь. Создавалось впечатление нищеты, и Жоан невольно вспомнил роскошь и богатство итальянских городов, которые не могли уничтожить даже прокатывавшиеся по ним войны.

Носильщики, пройдя около церкви Святого Себастьяна и торговой биржи Ла Лонха, направились к площади Лас Фальсияс. Там все еще находилась виселица, зловещим образом приветствуя моряков, и Жоан посчитал хорошим предзнаменованием то, что на ней не висел ничей труп. Первым детским впечатлением от города много лет назад для него стала ужасная картина: раскачивавшееся на эшафоте тело повешенного, которое клевали вороны.

Выполнив несложные (поскольку Жоан вез только свои пожитки) формальности на Генеральской таможне, он попросил носильщиков направиться к улице Тальерс, где жил его брат, и повторил тот же путь, что и много лет назад, когда ребенком прибыл в Барселону. Ему не терпелось увидеться с Габриэлем, и он чувствовал приятное томление в желудке. Однако прежде ему хотелось предаться воспоминаниям.

Носильщики пошли по Камбис Вельс, и Жоан остановился у лавок менял, которые стояли вдоль улицы. Поторговавшись, он обменял свои итальянские флорины и дукаты на барселонскую валюту: фунты, вельоны и сольдо. Далее они продолжили путь до церкви Санта Мария дель Мар, проходя перед которой носильщики перекрестились, отдавая дань своей покровительнице. Затем кортеж проследовал по улице Аргентерия. Это была улица золотых и серебряных дел мастеров, которые выставляли свои работы, разложив их на прилавках, украшенных цветными навесами. Беседы проходивших по улице людей сопровождались ненавязчивым перестуком инструментов по металлу – ремесленники, которые в перерывах расхваливали достоинства какой-либо драгоценности или торговались с клиентом, работали над очередной вещью.

Жоан шел вдоль улицы вслед за носильщиками, когда его взгляд остановился на лавочке у дома, который ему был так знаком. Он увидел мужчину, работавшего над серебряным подносом, и женщину, которая полировала кубок из этого же металла. Он надеялся узнать в них знакомые черты лиц семьи Роч, а также мечтательно представил, как из дома появляется очаровательная девочка с зелеными глазами и иссиня-черными волосами. Именно там он впервые увидел свою любимую вскоре после того, как приехал в Барселону. В его памяти все еще были свежи впечатления о ее грации, улыбке, ямочках, появлявшихся на щеках, когда она улыбалась, и сладостная ностальгия обволокла его. Однако эти люди не были семьей Роч, и Анна в образе девочки не вышла из дома. Придя в себя от этой грезы, Жоан увидел, что носильщики затерялись в толпе. Женщина улыбалась ему.

– Вам чем-то помочь?

– Нет, спасибо, – ответил он тоже с улыбкой. И, удалившись на приличное расстояние, прошептал так, чтобы жена серебряных дел мастера его не услышала: – То, что мне нужно, находится очень далеко – в Неаполе.

Он ускорил шаг и нагнал носильщиков недалеко от тюрьмы, когда они входили в старый город через арку в крепостной стене, отделявшую площадь дель Блат от улицы Эспесьерс. Многоцветье и оживленность этой улицы, более многолюдной, чем любая другая, и ни с чем несравнимый, исключительно приятный запах различных специй вернули его в то время, когда он познакомился с ней впервые. Он жадно вдыхал этот воздух, наслаждался ароматами, оглядывал ларьки с баночками, корзинками и коробками, полными всевозможных трав, зерен и растертых в порошок специй разных цветов. Среди прилавков со специями он увидел столик с книгами, перьями и письменными принадлежностями и предположил, припомнив письма от Бартомеу, что он принадлежал сыну его бывших хозяев – Жоану Рамону Корро. У него хватило времени лишь на то, чтобы бегло оглядеть его. Жоан сказал себе, что, как только у него появится такая возможность, он обязательно поприветствует книготорговца.

В конце улицы Жоан с грустью увидел руины здания, в котором когда-то находилась книжная лавка Корро, где он начал работать посыльным и где, когда его вот-вот должны были назвать мастером, инквизиция кардинальным образом изменила судьбу – его и его хозяев. Сначала она уничтожила лавку, а потом сожгла ее владельцев на костре. Входная дверь все еще была заколочена, а верхние этажи обвалились внутрь здания. Он вспомнил залитый светом скрипториум на верхнем этаже, где Абдулла не только обучал его письму, но и языкам, а также преподавал уроки самой жизни. Жоан не мог остановиться, да и не хотел: тягостные воспоминания были все еще живы. В конце улицы находилась площадь Сант Жауме; носильщики повернули направо по улице Бизбе, но Жоан успел заметить новую книжную лавку, открывшуюся на углу с улицей Парадиз. Антонелло рассказывал ему о ней, и Жоан вынужден был обуздать свое любопытство, чтобы не потерять из виду носильщиков, которые снова лавировали в толпе людей.

Жоан увидел новые отстроенные дома там, где ранее находились заброшенные пустыри, и подумал, что город значительно вырос с того времени, когда он его покинул. Он отметил, что в Барселоне стало гораздо больше различных магазинов, уличных лавок и что торговая деятельность в целом заметно оживилась. Они продвигались по вытянутой площади Святой Анны и в конце ее, не дойдя до ворот Порталь дель Анджел, служивших входом в северо-западную часть города, повернули налево и пошли по улице Святой Анны. Жоан на несколько мгновений остановился перед открытыми в ряду домов воротами. Это были входные ворота в монастырь Святой Анны, и в его памяти возникли яркие картины многолетней давности, когда их вид показался зловещим и они с братом оробели. Двадцать лет назад у них не оставалось другого выхода, как войти в эти ворота, подчиняясь судьбе, которая страшила их. Жоан снова ускорил шаг, чтобы догнать носильщиков, и оказался у дома Бартомеу, расположенного в конце улицы, практически на углу с аллеей Лас Рамблас. Дом имел процветающий вид, и Жоан сказал себе, что первый визит в этом городе он нанесет именно своему другу. Они пересекли многолюдную аллею Лас Рамблас, заполненную людьми с повозками и лошадьми, а также стадом коз, которое гнали в город через ворота Сант Севере, препровождая на рынок Бокерия.