— Поговорим дальше, старик…

— Поговорим, Анатолий… Нет, ей-богу, ты молодец, что вытащил меня с работы. Сижу кисну, из рук все валится…

— Я первым делом, старик, как приезжаю в командировку, для начала оглядываюсь. Оглянулся: разрешите с вами познакомиться? И пошла писать губерния… Учти, тайну открываю как другу. Бесплатно.

— Сережа Марчик мне говорит: если б я поцеловал ее, все могло быть по-другому… Дурак!

— Поцелуй — это, конечно, только для начала.

— Ты о чем? Ты о чем говоришь-то?

— А что?

— Сережа Марчик должен был поцеловать ее?

— Послушай, старик, не пойму… Кто это — Сережа Марчик?

— Ну, то-то… Я его выгнал, понял?!

— Правильно, старик. Гони ты их всех в три шеи!

— Всех не разгонишь. Лаборатория развалится.

— Лаборанточки, между прочим, старик, тоже ничего бывают…

— Давно тебя спросить хочу, Анатолий… Как ты живешь, Анатолий?

— Так о чем мы с тобой толкуем! Разведусь, говорит!

— Кто?

— Да Танюха моя, кто еще.

— Какая Танюха?

— Ну, ты, старик, даешь… проявляешь неуважение к другу. Ответь-ка: как зовут мою жену?

— И как ее зовут? — Феликс пьяно хихикнул. — Нет, честно, как ее зовут?

— Официант! — зычно позвал Анатолий.

Подошел официант.

— Как вас зовут? — спросил Анатолий.

— Володя.

— Володя, будь другом. Когда вот этот, — он ткнул пальцем в Феликса, — забудет, как зовут мою жену, ты ему напомни: Татьяна. Договорились, старик?

— Договорились. Вы не хотите рассчитаться?

— А что? Ты нам не доверяешь, Володя? Ты уже нам не доверяешь, да? Извини, старик, но мы еще посидим. Мы еще поговорим…

— Да ваш друг уже засыпает…

— Феликс? Нет, Володя, ты не знаешь Феликса. Ну-ка наклонись малость. — И когда официант без особого желания наклонился, Анатолий прошептал ему в ухо: — Он не спит. Он горюет, Володя. Ты понимаешь разницу?

— Да.

— Так что ты не тревожь нас, не надо. А хочешь, выпьешь сейчас с нами?

— Я на работе не пью.

— Эх, Володя, старик, не знаешь ты жизни. Говорю: сейчас ты выпьешь с нами. Вот у него, — он показал на Феликса, — погибла дочь, старик. Ты понимаешь, девятый класс… Такая была девчонка… Выпьешь за ее память? Если ты человек, конечно.

— Извините, не знал… — Официант поднял рюмку. — Как ее звали?

— Наталья, — пробормотал Феликс.

— За память Натальи, — и выпил. И молча отошел в сторону.

— Вот так, старик, больше он беспокоить не будет. Он человек, и мы люди, и не так часто люди горюют вместе… Эй, старик, не спи, давай поговорим…

— О чем, Анатолий? О чем нам с тобой говорить?

— О тебе, обо мне. О жизни. Не спи, старик. Успеем еще наспаться…

Домой, совершенно пьяных, привез их на такси Володя.

Утром они проснулись каждый в своей комнате. Феликс — на тахте, заботливо укрытый одеялом, Анатолий — на полу, прикрытый потрепанным покрывалом. Женщин в доме не было — ушли на работу. Андрюшка — в садике. Еле-еле выбрались они из своих комнат, взглянули друг на друга…

1982

ПОХИЩЕНИЕ ЛЮБВИ

If my slight Muse do please these curious days

The pain be mine but thine shall be the praise.

Shakespeare. Sonnet 38[1].

Часть I. ПОХИЩЕНИЕ ЛЮБВИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В конце рабочего дня Алеша подошел к Ларисе.

— Ты не можешь сдать комнату? — как бы между прочим спросил он.

— Комнату? — удивилась Лариса. — А вы что, надумали уходить от родителей?

— Ну да, надумали. — Алеша усмехнулся при слове «родители». — Нам ненадолго, на несколько месяцев. Летом мы куда-нибудь переберемся, — поспешил добавить Алеша.

— Я ведь и не думала никогда сдавать, — Лариса слегка покраснела. — Да вам, может, и не понравится у меня.

— Понравится. Я больше чем уверен…

— Ну, если так… — улыбнулась Лариса. — Приходите с Наташей вечером, посмотрите сами. Знаешь, где я живу?

— Знаю.

В это время мимо них с портфелем в руках проходил зам. начальника отдела Евгений Яковлевич.

— Что, знакомитесь поближе? — мрачно буркнул он. — Давайте, давайте… — В семье у Евгения Яковлевича были неприятности, и он в последнее время ходил мрачный.

— Евгению Яковлевичу наверняка завидно! — бросила в пространство Зина, Ларисина подруга.

Евгений Яковлевич остановился в дверях:

— Знаете что, Зиночка? — и усмехнулся.

— Ну что?

Евгений Яковлевич постоял, поморщился, но ничего не сказал и вышел из отдела.

— Ну, пойдемте и мы, — предложила Лариса. — Зина, ты идешь?

— Сейчас, Лара. Вы идите, я вас догоню.

Выйдя из отдела и спустившись по лестнице, Алеша с Ларисой пошли по длинному светлому коридору; коридор соединял филиал их НИИ с одним из опытных цехов; в этом цехе, агрегатно-сборочном, работал и Алеша когда-то, но потом перебрался в вычислительный центр, сначала лаборантом, позже техником.

— Шумно очень, — покачала головой Лариса. — Как ты только работал здесь, Алеша?

— Работал… — неопределенно ответил Алеша.

Цех был чистый, большой, просторный, но его, казалось, до предела заполнил шум пневматических молотков и скрежет сверл о металл.

— Вон видишь, — показал Алеша, — парень заклепки ставит?

— Вот тот?

— Да! — Алеша говорил очень громко, почти кричал. — Вот и я с заклепками, еще до армии. Ничего… Что? Нет, я говорю, ничего вообще-то… работать можно!

Они улыбались друг другу, потому что Лариса плохо слышала и переспрашивала, а Алеша с удовольствием повторял.

Они уже выходили на улицу, когда, на ходу накидывая на себя шубу и шаль, их догнала Зина; она взяла Ларису под руку. На Ларисе были легкая дошка и мужская пыжиковая шапка; выглядела она «под мальчишку». Мягкими крупными хлопьями падал снег, воздух был чист, дышалось свободно.

На остановке Алеша помог женщинам войти в трамвай, и когда трамвай тронулся, Зина кивнула Алеше, а Лариса махнула рукой:

— Так я вас жду сегодня, Алеша!..

— Да, — ответил Алеша, — мы обязательно придем.

В трамвае подруги сели на боковые сиденья, Лариса — впереди, Зина — сзади. Вдруг Лариса почувствовала на себе чей-то взгляд; покосилась глазами и сбоку увидела мужчину, он смотрел на нее. Она отвернулась. «Смотри-ка… — подумала она с неожиданной тревожной радостью. — Ну, пусть… Я ведь еще ничего, наверное, а?..» И, повернувшись к Зине, она тихо, но с какой-то тайной радостью в голосе спросила:

— Ну, как ты?

— Ничего, — ответила Зина, — все хорошо.

— Слушай, — вдруг предложила Лариса, — поехали ко мне? Чаю попьем, поболтаем…

Разговаривая, она все время помнила, что мужчина поглядывает на нее; ей было и хорошо, и беспокойно. Лариса совсем развернулась к Зине и на один миг успела встретиться с мужчиной глазами. «Ничего, — подумала она. — Некрасивый, но… хороший, что ли? — добавила тут