Реакция советских людей на агрессивные действия Японии в Китае была однозначной — так, на Дальнем Востоке «в связи с выступлением японской военщины» отмечался «громаднейший [патриотический] подъем»[2119]. Граждане Советского Союза чувствовали, что назревает военное столкновение с Японией, чему способствовали действия правительства СССР по укреплению обороны. В июне 1937 г. на советском Дальнем Востоке вдоль границы с Маньчжоу-Го была установлена особо охраняемая приграничная зона шириной 300–400 км[2120]. 1 июля 1938 г. дислоцировавшаяся на Дальнем Востоке Отдельная краснознаменная армия была переименована в Дальневосточный Краснознаменный фронт. Партийные органы информировали население, что «Япония активно готовится к войне против СССР»[2121].

В период советско-японского военного противостояния на озере Хасан (июль — август 1938 г.) и у реки Халхин-Гол (май — сентябрь 1939 г.) советская пропаганда строилась на «классовых основах», призывая к ненависти не к японскому народу, а к японским эксплуататорам-милитаристам и феодалам-самураям[2122]. Позиция Японии во время столкновения у озера Хасан по мере нарастания событий была определена как «необоснованные требования», «провокации» и, наконец, «агрессивность», «дошедшая до крайних пределов наглости». Позиция советского народа, напротив, была обозначена как благородная — «защита своей родины», отпор самураям, которым «никогда не бывать… на советской земле». Выражалась уверенность в победе: «Трудящиеся СССР полны горячего чувства советского патриотизма и готовы дать сокрушительный отпор любому врагу, который посягнет на границы нашей родины», поэтому «кровь наших братьев не пройдет налетчикам даром» и «враг будет уничтожен». Подчеркивалась храбрость советских войск — пресса писала о том, как «400 японских солдат бежали от горсточки советских пограничников»[2123]. Мужеству советских воинов способствовала их внутренняя убежденность в правоте. По словам защитников сопки Безымянной (у озера Хасан), для них «этот уголок приморской земли был олицетворением всей советской земли», и поэтому, хотя на каждого из них «пришлось по двадцати озверелых японцев», они не дрогнули, ибо за их плечами была Родина[2124].

Годовщина победы на озере Хасан отмечалась в Советском Союзе в 1939 г. как «праздник победы». Было объявлено, что «могучая непобедимая Красная армия нанесла сокрушительный удар японским провокаторам войны», и «самураи, посмевшие вторгнуться на территорию страны социализма, были сметены с лица советской земли и рассеяны в прах». В Хабаровске был организован стотысячный митинг в ознаменование этой памятной даты[2125].

В период военного противостояния на реке Халхин-Гол советская пропаганда подчеркивала, что советские воины на границах Монголии защищают «свою Советскую Россию от Байкала до Владивостока»[2126]. Характеристика противника была аналогична данной японцам в период боев на озере Хасан — «японские провокаторы». Опубликованные в советских СМИ материалы рассказывали о лживости японской пропаганды, которая «сочиняла самые невероятные истории о своих победах» — в частности, что якобы один японский сержант сбил 21 советский самолет или как за 30 минут боя было сбито 97 советских самолетов. Был сделан вывод, что японцы «врут не от хорошей жизни», так как «ложь и хвастовство — оружие слабых». Советская пресса сообщала, что японское руководство само осознало, что перегнуло палку с такой пропагандой, вследствие чего за публикацию лживых сведений о мнимых успехах японской авиации начальник бюро печати Квантунской армии Кавахара был смещен со своего поста[2127].

События на Хасане и Халхин-Голе дали советским людям основание для гордости за победу Красной армии в противостоянии с Японией, которая испробовала на своей спине «грозную силу советского оружия»[2128]. Тема противостояния с Японией нашла свое отражение в кинематографе — в 1937 г. братья Васильевы сняли фильм «Волочаевские дни» (о японском десанте в 1918 г. во Владивостоке), в 1939 г. вышел фильм И. А. Пырьева «Трактористы», в котором упоминались события на озере Хасан. Агрессивный образ Японии, сложившийся в материалах советской пропаганды, был вполне обоснован. В японцах воспитывалось чувство национальной исключительности, подкрепляемое легендами о божественном происхождении японской нации, широко пропагандировалась «паназиатская доктрина» (то есть включение государств Азии в состав Японской империи). Милитаристская Япония и нацистская Германия стали союзниками не случайно — важными оказались не только близость геополитических и стратегических интересов, но и идеи исключительности и национального превосходства[2129].

Следует отметить, что одним из аспектов советской пропаганды было подчеркивание тяжелого положения народа Японии под пятой милитаристской клики. В этом проявились «классовая солидарность» и интернационализм, свойственные советской идеологии тех лет. Пресса писала о манипуляции властями сознанием японцев — «в школах и университетах учащиеся воспитываются в духе ненависти и презрения ко всем другим народам и безропотного подчинения правящим классам», «японские власти принимают все меры, чтобы скрыть от населения… последствия войны». Аксиомой были антивоенные настроения «народных масс Японии», в том числе среди студентов и в армии, что проявилось в уклонении от военной службы, дезертирстве и самоубийствах. Советская пресса отмечала, что «не хотят войны» не только простые японцы, но и «те элементы правящего лагеря, которые трезво оценивают международное и внутреннее положение своей страны». Указывалось, что в Японии «поднимаются… голоса против гибельной авантюры военщины», что приводит к «возмущению народных масс» и «ненадежности тыла». Советские пропагандисты выражали надежды на положительные качества японского народа, которому «чужда ненависть к другим народам». В связи с этим упоминались репрессии со стороны японских властей в отношении недовольных, в том числе «массовые случаи арестов рабочих за малейшую критику военщины», убийство солдат за чтение просоветской литературы. Проявлялось сочувствие также к порабощенным Японией народам, которые пытаются сопротивляться оккупантам. В частности, указывалось, что в оккупированном Северном Китае «по ночам подлинными хозяевами… являются китайские партизаны»[2130]. В целом советская пресса делала вывод, что Япония переживает глубокий экономический и демографический кризис[2131].