трудом, но удавалось утолить грязной дождевой водой, то и дело наполнявшей зловонную лужу под задницей. Песок и глина не годились в пищу, однако пленнику ямы давно стало всё равно, чем забивать желудок. Над головой клубилась колдовская тьма, и, засыпая то ли ненадолго, то ли навсегда, орк услышал песню, которую, наверное, когда-то пел папаша. Или кто-нибудь другой, какая теперь разница?

А, может, это была Тема самого Вала Мелькора.

«Мрак — мой второй дом!

Не зря же так долго искал себя в нём.

Я отдам всего себя и заберу у вас всё,

Потому что могу — таков мой закон!

Я за одной пью одну.

Мой день — ваша ночь,

Вам, ребята, ко дну!

Здесь все выросли из грязи:

Не таланты, не красавцы,

Но идти сражаться с ними лучше даже пытайся!

Можешь говорить правильные вещи:

Добро, справедливость, вера, но сперва!

Тебе бы не помешало научиться

Хорошенько выговаривать слова!

Как же нам, простым и грустным завистникам,

Найти в тебе героя? Проще отыскать четырёхлистник!

Ты выглядишь, как стручок обвислый и говоришь так,

Нам ничего не слышно, мы не видим твой флаг!

Где сила зла? Она во всех языках!

Я ни во что не ставлю то, что успех для тебя!

Пусть нечего сказать любителям чистых Тем,

Но не всё потеряно: в Арде есть место всем.

Заберу твои цацки, заберу твою любовь!

Я один против всех! Я один за одного!

Тебе не подходит ни зло, ни добро — ты первопроходец?

Но на голове зашевелились волосы?

Говоря про гармонию, живёшь впопыхах.

Спасенье дурака — подвиг для другого дурака.

Ты на всех праздниках лишний,

Ведь тем, кому бы стоило, тебя не услышат!

Да и ладно!

Есть ли в душах отклик? Нет, шедевр в никуда!

Но это твой выбор, твой путь и судьба.

Ненавижу вас всех, но я дам вам огня!

Вы не любите мою Тему? Но ей дышит земля!

Развожу свой костёр — и слетитесь вы все!

А мне кажется — нет никого, кроме меня.

Больше нет никого, кроме меня!

Но мне шлют эти образы,

Недостающие детали для опуса.

Как по волшебству!

И я, наконец, понимаю, для чего я живу.

Момент подлинной радости — вдохновение!

Весь мир, будто ушёл из-под ног.

Иду за этим чувством! Ни шага мимо, ни мысли вбок!

Мрак — мой Второй Дом!

Не зря же так долго искал себя в нём.

Я отдам всего себя и заберу у вас всё,

Потому что могу — таков мой закон!

Мрак — мой Второй Дом… Второй Дом…»

***

Сон рассеялся утренним туманом, и Аклариквет сел на постели. Видение было не столько страшным, сколько тягостным, словно злое пророчество. Будущее ещё можно изменить, но станет ли оно от этого лучше?

Менестрелю короля не раз снились орки: в Валиноре бывало такое после разговоров о Морготе — тогда ещё Мелькоре, и его злодеяниях у берегов озера Куивиэнэн — тогда этот народ представлялся чем-то чудовищным, вроде вывернутых наизнанку тел с тремя головами; потом орки являлись во снах уже такими, какие есть, и это оказалось гораздо страшнее, чем непонятные монстры. А ещё позже начал сниться тот самый несчастный морготов раб, которого пришлось… Пришлось…

В голове крутились слова «пытать» и «калечить». Аклариквет думал, что, возможно, тем поступком он окончательно исказил свой талант, подобно тому, как Моргот разрушил собственную Тему Творца. И приснившийся орк-певец, вероятно, потомок того бедолаги, которого пришлось свести с ума.

— Или, — королевский менестрель тяжело вздохнул, — это был я сам. Жалкое искажённое существо, обречённое сородичами на позорную мучительную смерть. Что бы я ни делал в жизни, запомнят только отчаянную мольбу о пощаде и бессильное безумие в глазах незадолго до конца постыдной жизни. Есть ли ещё возможность совершить что-то, способное затмить даже самый отвратительный эпилог? Возьмусь ли я это делать?

От подобных мыслей стало совсем гадко, певец поднялся с постели и посмотрел в окно. Хитлум жил и пел, как ни в чём не бывало, последние опавшие листья уже смели с камней площади. Скоро зима. Скоро…

Примечание к части Песня «Второй дом» mr. SEA

Златик кусаный!

— Дортонион пал под пятой дикарей,

Как девка, собою платя за безволие!

Настало время безродных королей,

Великих владык не осталось более.

Мельчают люди, сгущается мрак,

Но мир не погрязнет во тьме недоверия,

Пока не ослабнет железный кулак

Великой короны хитлумских владений.

Песня разносилась громогласным маршем по площади, заставляя Гилнора то и дело морщиться.

— Что, менестрель, не стал бы такое петь? — усмехнулся молодой адан с заплетёнными в косу золотистыми волосами.

— Да, не люблю такое, — отмахнулся певец, откупоривая следующую бутыль и разливая новым друзьям. — Да и день сегодня неподходящий для подобных песен.

Полуэльфа окружали дор-ломинские подданные, которых предстояло сопроводить в осадный лагерь, а дальше — может, опять в Дор-Даэдэлот, как и многих их предшественников. Если же повезёт — то так и просидят всю зиму на равнине Ард-Гален, помогая гномам и усмиряя пригнанных силой беорингов. Сомнительное везение, однако это всё же лучше, чем гоняться за орками по мёрзлой мёртвой земле, попадая в засады и погибая или калечась по неопытности.

— Летает орёл от морей до морей,

Но Валар служить — набивать оскомину!

Мой сюзерен выше всех королей,

Ведь я служу верховному нолдорану.

Выпив вместе с молодыми людьми, Гилнор посмотрел на каждого, невольно вспоминая тех, кого раньше считал друзьями, и кто давно сгнил в земле. Этот, самый старший и немного угрюмый, напоминал Турора манерой закатывать глаза. Полуэльф подумал, что не желает