плиточными полами, ибо не каждому удаётся уложить на растворе плитку ровно и чтобы она составила с раствором одно целое; здесь есть тонкость, и мастера это знают, поэтому сначала у ребят ничего не получалось, шёл брак, плитка отваливалась, приходилось выдалбливать подстилающий раствор и снова все делать; однажды решил я сам попробовать уложить один квадратный метр пола, но не получилось – это как сварка: у одного получается прочный шов, а у другого брак; постепенно благодаря инструктору несколько ребят быстро схватили суть процесса, технологические требования и освоили премудрость качественной укладки плитки, после чего работа звеньев наладилась; наконец, были подготовлены к сдаче несколько помещений и проверка показала, что качество хорошее, можно двигаться дальше – это был первый успех новой бригады, отмеченный коллективом участка на общем комсомольском собрании, которое ввели в практику ещё при Давыдове и проходило оно как правило во второй половине обеденного перерыва; участок наш был на 90% комсомольско-молодёжным и его часто посещал член комитета ВЛКСМ Андрей Погорелый – беседовал с бригадами прямо на рабочем месте, выслушивал разные мнения, помогал молодёжи в её проблемах; по результатам этих встреч беседовал со мной. Андрей сам был из рабочих, пока ещё не испорченный формализмом; это был культурный и неглупый парень с правильной речью, способный толково объяснять и зажечь молодых рабочих; обладал развитым чувством справедливости, отзывчивый и благожелательный. Позже, работая в Братске, я вспоминал его, наблюдая чёрствость и формализм тамошних комсомольских функционеров; но я снова отвлёкся и возвращаюсь к бригаде. Прошло некоторое время, и Соляник попросил меня убрать Головчинского, поскольку он проходил с высоким разрядом по табелю бригады и получал соответственно высокую зарплату; я сначала стал убеждать упрямого Виктора, что ещё рано оставаться без инструктора, но бригадир был непреклонен; дома вечером пришлось задуматься о том, как выйти из этого щекотливого положения и я вспомнил свою Целину. На строительстве клуба в Казахстане в 1957 г. во время производственной практики, после того, как наша студенческая бригада (я был бригадиром) окончила кладку стены из рваного камня, расположенную между зрительным залом и фойе, надо было приступать к оштукатуриванию, но никто это не умел делать; приставили к нам инструктора, молодого крепкого мужчину из колхозных строителей, который учил нас практическим приёмам выполнения всех процессов, в том числе штукатурке потолка с применением сокола; за две недели научились штукатурить, а инструктор теперь отдыхал или где-то бродил вне стройки; его зарплата, трудоднями шла по бригаде; мы попросили прораба, нашего преподавателя кафедры ТСП, убрать инструктора, но получили отказ; тогда Коля Долгополов (он был из семьи колхозников в Зимовниках) в довольно грубой форме послал инструктора и тот больше не появлялся на стройке, а я его убрал из табеля; теперь пришлось мне поговорить с Головчинским, который лучше меня понимал ситуацию, и мы договорились, что он самостоятельно займётся полами лестничных площадок бытового корпуса, а я ему выделю двух подсобников, которые будут готовить и подносить раствор, что устроило А.И., и вопрос был решён. Алексей Иванович был скромным, серьёзным, молчаливым и очень ответственным человеком; работая самостоятельно по устройству мозаичного покрытия лестничных площадок многоэтажного административно-бытового корпуса, он часто приходил по вечерам второй раз на работу, чтобы шлифовать мозаичный пол, поскольку знал и чувствовал, что утром следующего дня это сделать качественно не удастся – бетон окрепнет и хорошо отшлифовать его не получится.

XII

К нам направили две бригады штукатуров из треста «Красноярскжилстрой», которые должны были выполнить основной объём высококачественной штукатурки, и теперь количество только наших рабочих (без субподрядчиков) перевалило за двести человек, а ИТР должны были управлять процессами, контролировать качество, чтобы не допускать переделок, и, естественно, нагрузка на ИТР увеличилась, они не могли всё охватить, а я, как мог, закрывал «прорехи», работая часто по две смены.

Наконец ситуацию начальство поняло, и к нам прислали на помощь из разных городов края молодых мастеров; отдельно с каждым я знакомился и расспросил, кто что окончил и про их прежнюю работу, объяснял, куда они попали, кратко говорил о себе, ведь они были молоды; мы договорились, что буду их первым помощником, но трудиться придётся напряжённо и без халтуры; в принципе я с коллегами по работе очень быстро устанавливал хорошие отношения; почти до самой сдачи цеха их работа была очень полезной, хотя я понимал настроение мастеров, вырванных из знакомой среды и посланных на чуждый объект; я давал им возможность работать свободно, сильно не опекал, но бывало, что приходилось и поругивать; понимал «критика ошибок подчинённых не должна убивать в них чувство самостоятельности»; уже хорошо, что обходилось без конфликтов. Нередко мои друзья подшучивали надо мной: «Как ты работаешь, начальник участка, у тебя восемь мастеров и ни одного прораба?»; но ничего, молодость города берёт, сил хватало на 12-часовый рабочий день, плюс часто воскресенье было рабочим днём, конечно, к вечеру уставал, но к утру силы восстанавливались – так же было и в былых кавказских походах, восхождениях на вершины Домбая в студенческие годы.

Как-то однажды утром бригадир столяров сообщил мне, что ночью кто-то унёс из цеха дверной блок, а дорогие двери для помещений цеха делали по спецзаказу; до этого случая воровства на участке не было, и я, разозлившись, решил во что бы то ни стало накрыть вора: позвонил в милицию, прибыл сотрудник с собакой, которая взяла след возле штабеля блоков; надежды, что пропажа найдётся, было мало, но помог случай: участковый механик белорус Виктор Шарфун жил за железной дорогой в бараке недалеко от ДК «Строитель», и утром слышал, как женщины что-то говорили по поводу строящейся рядом пристройки – их раздражал шум по вечерам, который мешал детям спать; это была зацепка, и я попросил Виктора сопроводить милиционера с собакой и показать этот барак. Виктор, который ранее работал на Берёзовке, был по характеру весельчак и немного болтливый, но к работе относился очень ответственно: ещё на Берёзовке бывало, что последняя машина с бетоном приезжала из города перед съёмом и зэки, быстро уложив бетон в опалубку, уходили на построение, а устраивать электропрогрев (ставить электроды в бетон, коммутировать их алюминиевой проволокой и пр.) приходилось безотказному Шарфуну и мне с Геной Ковалёвым, затем Виктор подключал ток; Корженевский и Тихон в прорабской, расположенной за пределами зоны, допивали последнюю рюмку и поджидали нас, чтобы ехать домой в город. Теперь на М8 трудолюбивый Виктор также всегда был готов оказать любую помощь в работе; говорил часто слова по-белорусски, не признавая буквы я (трапка и пр.), причём умел посмеяться