к дорогостоящему импортному оборудованию, и в частности сказал: «Если бы немцы увидели всё это, их нервы не выдержали бы», на что бригадир, который давно знал директора, поскольку ранее устанавливал оборудование в цехах завода, прожевав булку и запив её молоком, ответил: «Павел Иванович, немцы, может быть, и не выдержали бы, но у нас нервы крепше, они выдерживают». Что мог на это ответить директор? Он махнул рукой, и мы пошли дальше вдоль цеха; я подробно рассказывал ему о ходе работ и наших проблемах; в дальнейшем Рожков стал часто посещать стройку, особенно перед сдачей объекта, приводил с собой заводских специалистов.

Осенью мы не могли заниматься остеклением оконных проёмов, поскольку ожидали стеклоблоки из Чехословакии, ведь первый в нашей стране завод только строился в Подмосковье, поэтому, чтобы ликвидировать сквозняки и этим уменьшить простуды отделочников и других рабочих, пришлось каждый оконный проём закрыть листами оргалита, прикреплённых к деревянному легкому каркасу; когда же появились стеклоблоки, каменщики постепенно снимали оргалит и приступали к остеклению блоками; и хотя дело это было для нас новое, но рабочие его освоили; поскольку оконные проёмы большие, нужно было тщательно следить за вертикальностью швов, причём, каждый вертикальный и горизонтальный шов армировался стержнем диаметром 6 мм; сначала не всё удавалось: то вертикальные и горизонтальные швы были кривые, то обнаруживалось «пузо», и приходилось разбирать кладку, очищать блоки и снова укладывать, но через несколько дней рабочие приноровились, расценка была хорошая, дело пошло, заказчик, проверяя качество, оставался доволен. Вдруг поставка блоков из ЧССР прекратилась и я вспоминаю день, когда после обеденного перерыва на объект прибыл Ломако Пётр Фадеевич; обычно он до планёрки обходил корпус и в этот раз шёл один вдоль северного фасада цеха; я был внутри, мне показали его из окна, и я тут же решил воспользоваться случаем и довести до сведения руководителя края некоторые проблемы; подошел к нему, представился и обратил внимание на его внешний вид: невысокого роста, в затрапезном плаще и фуражке; заметил также, что позади, в 80 м от нас большую группу руководителей, которые, очевидно, знали и не мешали П.Ф. делать обход, они стояли и не приближались к нам; П.Ф. спросил о делах, и я объяснил, что сейчас надо как можно быстрее закончить наружные коммуникации, которые, к сожалению, не были сделаны до начала строительства, а поскольку предстоит расположить штукатурные станции, материалы и заготовки монтажников, то разрытые траншеи для коммуникаций будут мешать, а то и парализовывать работу отделочников и монтажников; также обратил его внимание на отсутствие стеклоблоков и наглядно указал на зияющие незакрытые проёмы; он внимательно выслушал, мы прошли до конца корпуса, и я ушёл, сославшись на дела; Ломако вёл планёрки жёстко и я слышал от своих начальников, что нерадивым мылил он шею на самом верхнем полке; но в общении на рабочем месте с линейным персоналом он был тактичным и благожелательным. Вообще же, это была легендарная личность. Во время войны организовывал поставку военным заводам цветных металлов и особенно алюминия; после войны был министром цветной металлургии СССР, а при принятии решения о ликвидации министерств и создании совнархозов был единственным, кто голосовал против, за что Хрущёв послал его в Красноярск (идея с совнархозами провалилась, и после снятия Хрущёва вновь были созданы министерства и Ломако стал снова министром). Был П.Ф. часто резок и жесток с руководителями, проявлял бескомпромиссность и даже насилие; но был и справедлив, в частности, когда надо было вводить в строй первую очередь Ачинского глинозёмного комбината, он командировал на годы в Ачинск авторов проекта и держал их там до пуска предприятия.

Забегая немного вперёд, расскажу один эпизод, связанный с Ломако; как-то за несколько месяцев до сдачи цеха я присутствовал на оперативном совещании, которое проходило в заводоуправлении на первом этаже; в небольшой комнате набилось много народу: руководители разных строительных трестов и управлений, а также представители завода; сидел я в заднем ряду, но всё хорошо слышал; за столом «президиума» сидели П.Ф. и два элегантно одетых человека среднего возраста – это были учёные из Академии наук СССР, которые возвращались из Японии в Москву и специально заехали рассказать о поездке заводчанам и строителям; по их словам на данный момент получить столь важную стратегическую продукцию удалось лишь США и ФРГ, а японцы в построенном подобном нашему цехе пока не смогли получить высококачественные чистые кремний и германий; учёные побывали там, подробно всё осмотрели и, по их мнению, японцы не достигли необходимой «атомной» чистоты воздуха, без чего нельзя получить сверхчистую продукцию; так что, сказали они, надо всем нам обратить на это серьёзное внимание; привезли они из поездки красиво оформленный, подаренный японцами буклет в виде небольшого альбома с цветными фотографиями интерьеров цеха и оборудования; Ломако встал, сказал несколько слов об ответственности в работе, кого-то ругнул за отставание, затем он развернул альбом, полистал его, показывая в зал иллюстрации, похвалил японцев за качество работ и передал альбом присутствующим, чтобы они внимательно всё посмотрели; совещание продолжалось в виде ответов на вопросы, и слово попросил управляющий монтажным трестом Срулевич Израиль Самуилович; он встал со стула и, держа альбом в руках, сказал: «Пётр Фадеевич, не такие уж японцы мастаки; посмотрите на эту фотографию, на которой хорошо виден согнутый и болтающийся металлический кронштейн, поддерживающий трубопровод», и передал Ломаке альбом через впереди сидящих; воцарилась тишина, П.Ф, внимательно рассмотрел фотографию с бракованным кронштейном и сказал: «Да, значит и в Японии свои Срулевичи имеются», зал грохнул от хохота, хохотал и всеми уважаемый Срулевич, радуясь удачной шутке, которая разрядила официальную обстановку.

XI

Начались основные отделочные работы, для чего прибывали к нам новые бригады, ведь предстояло выполнить большой объём мозаичных полов и полов из метлахской плитки. На участке появились демобилизованные моряки-пограничники Тихоокеанского флота; мы создали большую бригаду, примерно 25 человек, по устройству полов под руководством Виктора Соляника, невысокого роста, крепкого сложения, трудолюбивого и спокойного парня, способного сплотить и увлечь людей; был он скромным, очень серьёзным и ответственным; однако ребята ничего не умели делать, кроме укладки бетона в подготовку под чистые полы, поэтому прикрепили к ним в качестве наставника Головчинского Алексея Ивановича, спокойного, разумного и опытного строителя-отделочника; он стал их учить премудростям этой непростой работы, и хочу заметить, что А.И. – это истинный профессионал, для которого качество было главным требованием, а новые рабочие, как и вообще моряки, были образованы, горели желанием быстрее освоить дело, трудились с огоньком; устройство мозаичных полов освоили быстро, выработка стала расти, но сложнее было с