Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, становление моего внутреннего «я» способствовали и многие другие факторы: это и воспитание в родительском доме, учёба в школе и особенно спорт, получение высшего образования и путешествия в студенческие годы. Но самая значительная веха на моём жизненном пути – работа начальником участка на строительстве цеха оборонного значения предприятия п/я 121; а далее – строительство сибирских гигантов Братского ЛПК и Красноярского алюминиевого завода.
Вернусь к цеху М8. Как-то Давыдов пришёл в контору СУ-1 за расчётом и заглянул к нам в прорабскую, поинтересовался делами, а я его спросил о новой работе в СУ5; он сказал мне: «Ты не поверишь, Анатолий, с чем мне сразу пришлось столкнуться; к 9 часам утра в контору ещё никто не приходил, на работу в отделы люди подтягивались в течение часа, а в рабочее время отлучались на час-полтора, вот такая дисциплина; пришлось мне сразу повесить в приёмной на стену табель и обязать секретаря отмечать фактическое время работы служащих». В этом был весь Давыдов.
Приобретённая ранее самостоятельность (в т.ч. работая бригадиром на Целине, дублёром мастера на строительстве сахарного завода на Кубани и в должности прораба на стройке в Берёзовке при пьяницах начальниках) и ответственность за результаты работы сыграли свою роль здесь на М8, где я, по признанию Давыдова, Абовского, Нестеренко и Синегина стал основным ИТР-ским исполнителем на стройке; а пройдя школу Берёзовки и М8, приобрёл склонность упразднять из жизни какую бы то ни было неясность, идти до конца в критические моменты, руководствуясь в любой ситуации только собственными соображениями.
X
К нам на участок прибыл мастер Петрович, ни имени, ни фамилии его не помню, но все звали его, и я в том числе, просто Петрович, он меня – Борисович. О нём надо сказать отдельно; откуда он пришёл не знаю, но сдаётся мне, что его пригласил Нестеренко, помня по прежней совместной работе; это был выше среднего роста очень худой мужчина, явно пенсионного возраста, но энергичный, инициативный и добросовестный; отличало его вежливое обращение к людям, такт и уважение. Был он спокойным, очень разумным, честным, не болтливым, энергичным и волевым, безотказным в работе и всегда готовым оказать реальную помощь бригаде; правда, был он неулыбчивым, возможно, личные невзгоды и некоторая «пришибленность» сделали его лицо как бы замученным, может судьба у него была тяжёлая, не знаю; но только теперь, вспоминая его, понимаю, что под этой внешней оболочкой, не совсем-то приятной для посторонних, скрывалась правдивая и благородная душа, способная преодолевать трудности, что он и доказал своей работой на пусковом объекте; а вот поговорить с ним я не успел: к сожалению, из-за нехватки времени не удалось ни разу побеседовать с Петровичем о жизни, жалею об этом. Когда-то прочёл у А.Герцена: «Кажется, будто жизнь людей однообразна, – это только кажется: ничего на свете нет оригинальнее и разнообразнее биографии неизвестных людей». После сдачи цеха М8 Петровича уже не было на участке, жалею об этом; он был строитель от Бога, не выделялся, быстро разбирался в ситуациях, в разговоры ни к кому не лез, был скромен, тих, но работу знал досконально, и было заметно, что прошёл он большую жизненную школу; я поручил ему мелкую, но очень сложную работу по подготовке оснований в помещениях для раскрытия фронта работ бригаде плиточников Виктора Соляника и монтажникам «Сибтехмонтажа»; во многих помещениях устраивали узкие бетонные каналы для прокладки коммуникаций, небольшие фундаменты под оборудование, и всё это надо делать одновременно с субподрядчиками, которые «мешали» нам, а мы «мешали» им; я удивлялся, как Петрович умел находить с ними общий язык, договариваться, а не ругаться; рабочие, бригадиры и мастера субподрядчиков уважали его за понимание их проблем, и лишь в редких случаях, когда сталкивались в каком-то пространстве интересы сразу нескольких организаций, он подходил ко мне и говорил: «Пойдём, Борисович, разрешим вопрос вместе»; я замечал, что когда Петрович приходил ко мне со своим предложением выполнить работу особым способом, его лицо преображалось, становилось каким-то просветлённым, и излагал он проблему, всё время поглядывая на меня, как бы ожидая поддержки, и я быстро схватывал суть его предложений, всегда был ему благодарен; на послеобеденной планёрке, которую мы проводили в прорабской, скромный Петрович внимательно слушал и если у кого-то из мастеров возникали трудности, он высказывал свои, как правило, разумные суждения, этим помогая молодым. Хорошо помню, как в одном из помещений корпуса необходимо было построить из монолитного железобетона большую рентгеновскую камеру и, главное, покрыть её стены и потолок пятислойной защитной баритовой штукатуркой, с чем я встретился впервые, но оптимистичный Петрович сказал: «Чепуха, Борисович, сделаем»; завезли порошок бария, приготовили из него раствор и бригада Михаила Медведика вместе с Петровичем выполнили работу на отлично; да и в более сложных случаях ему удавалось прекрасно показать знание дела, а чем было ближе к сдаче цеха, тем больше сложностей возникало, но Петрович справлялся с ними безукоризненно до самой сдачи корпуса заказчику; думаю, что на таких людях и держится строительство.
Пишу эти воспоминания и стараюсь с объективностью, окрашенной только совершенно естественными эмоциями, описать с возможной последовательностью все факты, свидетелем которых я был; конечно, с течением времени может меняться понимание фактов, изложенных мною, их анализ и интерпретация; ведь мышление – не застойно; поэтому читатель сам сделает свой вывод из прочитанного. «Фактура» же написанного мною изменению не подлежит.
XI
В начале мая, когда совсем потеплело, начался новый этап на стройке и теперь для всех был раскрыт большой фронт работ, они стали выполняться в хорошем темпе; немного мешала распутица, снег недавно растаял и вокруг корпуса грунт раскис, превратился в месиво; в один из дней меня позвали из цеха и сообщили, что пришёл директор завода Рожков Павел Иванович, которого ранее я не знал, т.к. планёрки посещал Давыдов; выйдя из цеха, увидел человека в сапогах и плаще, он шёл вдоль корпуса, я ему представился, и мы пошли вместе; был обеденный перерыв, и рабочие «Сибтехмонтажа», пригреваемые весенним солнцем, сидели на ящиках из-под оборудования и, каждый, раскрыв свой «тормозок», обедал; рядом с ними прямо в грязи лежали распакованные фарфоровые дробилки и детали к ним, полученные из Восточной Германии; Рожков остановился и стал говорить монтажникам о недопустимости такого варварского отношения
