что невкусно? Дело не в этом, а в том, как их поймать! Если бы мне удалось накинуть лассо на одного из них — самца или самку, для меня безразлично, — я бы приготовил княжеский обед. Господи! Что делать? К ним нельзя подойти даже на выстрел! Нет ни одного хоть бы маленького кустика, за который можно было бы спрятаться!

— Станем на четвереньки и поползем по траве, — предложил Циприано, аппетит которого, по-видимому, с каждой минутой все больше увеличивался.

— Проползти-то ничего не значит, но выйдет ли из этого толк, вот в чем дело! Из всех животных, птиц и четвероногих, встречающихся в саваннах, нет ни одного пугливее и осторожнее этих больших птиц. Они моментально скроются из глаз, прежде чем подпустят нас к себе на выстрел.

Гаучо замолчал и усиленно начал тереть себе лоб, придумывая план атаки.

Остальные также молчали, изыскивая средство овладеть страусами. Наконец гаучо первый прервал молчание.

— Бог мой! — воскликнул он. — Я, кажется, нашел способ. Соберите дров и разведите костер. Прежде чем он разгорится, может быть, в моих руках уже будет страус… Где моя белая рубашка?

Говоря так, гаучо направился к вещам, разбросанным по земле, и начал развязывать один из мешков, прикрепленных к его седлу.

При его словах «Где моя белая рубашка?» Людвиг и Циприано переглянулись с изумлением.

— Если только Гаспар не сошел с ума в настоящее время, — сказал Людвиг, — я боюсь, что он недалек от этого.

— По-моему, на него действует голод, — проговорил Циприано, — оставим его в покое. Если ему нравится подобный маскарад, тем лучше для него.

Гаучо недолго мучил товарищей загадочностью своего поведения. Выложив из сумки все содержимое, он достал свою праздничную рубашку, всю расшитую вышивками и белую как снег. В одну минуту он скинул с себя пончо и надел рубашку.

В продолжение этой операции Людвиг и Циприано с всевозрастающим беспокойством и удивлением смотрели на гаучо. Между тем Гаспар прервал свои странные приготовления, как будто новая мысль блеснула в его голове.

— Сеньор Циприано, — сказал он, — я думаю, что вы лучше меня выполните этот маневр.

— Что такое? — воскликнул Циприано. — Уже несколько минут, как мы спрашиваем себя, Гаспар, в порядке ли ваша голова.

— Успокойтесь, дети мои, — ответил он с хохотом. — Мой план очень прост. Все дело в том, чтобы надеть мою рубашку или вашу, если это вам более по вкусу, и превратиться в журавля, то есть изобразить его.

— В журавля?

— Ну да, в журавля.

— Но зачем же это?

— Затем, чтобы добыть кусок страусового мяса нам на ужин. Я слишком велик ростом для того, чтобы играть такую роль, а вы, сеньор Циприано, как раз подходящих размеров. И я готов держать пари на мою лошадь против осла, что в рубашке вы приблизитесь к этим длинноногим птицам и не вызовете в них ни тени подозрения.

— Ради Бога, говорите яснее, Гаспар, я ничего на понимаю! Допустим, что я превращусь в журавля, ну а затем?

— Сейчас узнаете. Сначала снимите вашу куртку и позвольте надеть на вас эту рубашку.

Циприано не стал возражать; молча снял он свою куртку и встал перед гаучо. Тот надел рубашку на молодого человека и задрапировал ее так, что образовалось нечто вроде белого хвоста; затем он взял длинный конец веревки и обмотал широкие панталоны так, чтобы они казались как можно тоньше, потом снял мягкую войлочную шляпу с парагвайца, воткнул в ее передний край длинную заостренную на конце палку, которую окрасил мокрым порохом в синевато-черный цвет и нахлобучил шляпу на голову юноши.

Циприано в этой шляпе, с длинным черным клювом, длиной, пожалуй, больше фута, представлял грубое подобие журавля. Небольшой слой мокрого пороха покрыл смуглые щеки парагвайца, и этим закончилось преобразование головы.

Затем, вынув из кармана шелковый ярко-красный платок, какие всегда носят с собой гаучо, он обвязал его вокруг шеи Циприано, сделав из него род красного мешка на груди.

— Ну, теперь, сеньор, надеюсь, что вы можете сойти за журавля-солдата. Теперь вас не только страусы, но и сами журавли не отличат от своих собратьев. Идите и добудьте нам ужин.

— Повторяю вам, Гаспар, что я вас не совсем еще понимаю. Что же мне теперь делать? Нужно подойти поближе к страусам, но я совсем не знаком с такого рода охотой. Одним словом, ваше намерение серьезно или нет? Или это переодевание, за неимением обеда, доставляет вам развлечение?

— Мой бог! Сеньорита, вы меня положительно удивляете! Как это вы, сами — местный житель, и задаете мне такие вопросы! Разве вы не родились, чтобы быть гаучо? Даже gringo[20], нарядившись так, сразу догадался бы, в чем дело.

Циприано бросил вопросительный взгляд на Людвига, но последний знаком ответил ему, что не может дать никакого совета в этом случае. Оба были одинаково поражены странными словами Гаспара.

— Ах! — со вздохом воскликнул Гаспар. — Неужели вы оба действительно не понимаете, что заставило меня проделать все это? Я вам объясню, сеньор Циприано. Вы одеты журавлем, ну, так и надо подражать ему. Во-первых, приблизьтесь к страусам насколько возможно. Возьмите с собой ружье или болу; последнее лучше, так как вы кидаете ее хорошо. В этом, я знаю, вы не похожи на гринго. Не бойтесь, птицы не заподозрят вас. Видите, вон там болото, около которого бродят эти птицы? Обойдите его кругом и держитесь в этом направлении; они примут вас за журавля и попадутся в руки. Ну, теперь я думаю, вы поняли, в чем дело?

— Да, да! — воскликнул Циприано, понявший наконец цель Гаспара. — Теперь я знаю, что делать, Гаспар, и постараюсь схватить за ногу одного из них… Прощайте!

С этими словами парагваец взял болу и ружье и, спрятав их под рубашку, направился к страусам.

Глава XIII

СТРАУСЫ

— Черт! — послышалось восклицание гаучо,