С каким настроением люди приехали домой и как они соблюдали принятый закон — об этом несколько ниже. Здесь же интересно не только как бы самостоятельное решение Торгейра стать христианином и ввести новую веру в стране, но и его неплохая осведомленность о христианском вероучении, например, о троичности божества и христианских праздниках.

В сагах эпохи викингов обычно говорится об «Иисусе, сыне Марии», и просто «христианском боге». В шведских областных законах Троица упоминается только в Старшей редакции Вестгёталага (кодекса западных гётов, 20‐е гг. XIII в.) и только единожды — в связи с крещением младенца: «во имя Отца и Сына и Святого Духа». Что касается исландской «Саги о Ньяле», в которой описаны восемь поколений рода, в IX–XI вв. жившего на южном побережье Исландии, вблизи Поля Тинга, то эта сага в ее сохранившемся виде записана в конце XIII в., т. е. позднее других родовых саг и позднее Старшей редакции Вестгёталага. Поэтому в ней много элементов, принадлежащих к завершающемуся XIII столетию[982]. Скорее всего, образованный человек, вероятно клирик, составивший этот текст, придумал речь Торгейра или, по крайней мере, сделал в нее содержательные вставки. Вместе с тем очевидно, что Торгейр на тинге имел поддержку: ведь среди присутствующих уже были христиане. В их число входила часть переселенцев в Исландию (та же сага, гл. CI)[983], которые уже приняли крещение на родине[984].

В других случаях люди решали вопрос о переходе в христианство путем жребия, которому, естественно, сопутствовало жертвоприношение старым богам[985].

В Исландии трудились два епископа: Ислейв и Гицур. Но позднее там, как и в соседних странах Севера, происходила епископская чехарда, несмотря на официальное общескандинавское подчинение архиепископству в Лунде. Епископат по-настоящему упрочился лишь после 1154 г., когда исландская церковь перешла в подчинение вновь основанному норвежскому архиепископству в Нидаросе. Впрочем, местная аристократия восприняла это как очередной шаг на пути подчинения Исландии Норвегией, в чем и не ошиблась.

Иначе вели себя крестители-короли. Снорри Стурлусон в ряде королевских саг своего «Круга Земного» особенно выразительно описывает главным образом насильственные методы, которые применяли в разной мере фанатичные и жестокие конунги для христианизации населения Норвегии, т. е. в первую очередь бондов и местной родовой знати.

Сведения Снорри подтверждают творения скальдов, в частности висы Арнора Скальда Ярлов и Тормода Скальда Чернобровой[986].

Так, будущий креститель Норвегии, король Олав сын Трюггви (род. 968/969, король 995–999/1000), прямой потомок основателя династии Харальда Прекрасноволосого, крестившийся вместе со своими спутниками в 993 г. (на Руси, в Англии или Дании)[987], «подготавливал» народ к новой вере путем грубого насилия. Еще принцем, из-за политических сложностей на родине, Олав после смерти отца был переправлен в Швецию, а оттуда на Русь, где провел детство. Подросши, он много плавал с викингами, побывал на Британских островах, вернулся в Норвегию в конце 80-х гг., снова много воевал за рубежами страны, а затем и в Норвегии, отвоевывая верховную власть[988]. Став королем, он правил недолго, а в отношении христианизации подданных не все его попытки завершались успехом. Многие знатные исландцы, прибывшие в Норвегию со своими кораблями, отказывались креститься[989]. Именно тогда и именно Олав сын Трюггви послал в Исландию миссионера Тангбранда, «своего священника», прибывшего из «страны саксов»[990], который, по мнению Адама, преуспел среди исландцев и о котором подробно говорилось выше.

В «Саге об Олаве сыне Трюггви» (гл. LXIV) Снорри описывает беседу Олава с богом Одином, который «не сумел перехитрить» короля, т. е. Христос на данный момент уже более авторитетен, нежели Один. Но, судя по той же посвященной конунгу Олаву саге Снорри, попытки этого короля ввести новую веру неоднократно встречали ожесточенное сопротивление со стороны бондов. Они вооружились и настолько преисполнились решимости сражаться, защищая свои капища[991], что Олав со своей «большой ратью» не один раз был вынужден отступать. Иногда он шел на соглашение с бондами: они выставляли свои требования и заявляли, что, если король их выполнит, они примут христианство, но если он захочет принудить их к этому «пытками или насилием», то они будут сопротивляться «изо всех сил». Но в той же главе описывается, как король сбрасывал статуи языческих богов с их пьедесталов или с возвышений, на которых они стояли, уничтожал капища и требовал: либо бонды примут новую веру, либо он со своими сторонниками будет жестоко биться с ними. Король брал заложников, «чтобы заставить их (бондов. — А.С.) держаться христианства. Так был крещен весь народ в Трёндалёге».

Однажды конунг пригласил на роскошный пир всех известных ведунов и колдунов округи, напоил их и сжег в пиршественном доме. В другой раз он собрал вождей и других могущественных людей в Хладире, на реке Нид, неподалеку от которой, в Мере, было большое капище, и там готовились к очередному жертвоприношению. Король заявил присутствующим, что примет в нем участие и даже принесет человеческие жертвы «за урожайный год и мир». Но выберет для этого не рабов и злодеев, которых, судя по этим словам, обычно приносили в жертву язычники, а знатнейших людей. Он назвал поименно 12 человек и тут же повелел схватить их. Бонды пообещали держаться новой веры, но конунг не отпустил задержанных людей до тех пор, пока не забрал у них «сыновей или братьев или других близких родичей в качестве заложников»[992]. Бонды так и не смогли справиться с этим королем, пока он не погиб в битве[993].