Буквально через полминуты в дверь деликатно постучали, ипоявилась горничная в классическом черном платьице с кружевным передничком,белоснежным, как полярные снега, с вышколенно-бесстрастным кукольным личиком.Взглянула вопросительно. Марина подошла к ней вплотную, достала из карманадесять долларов и развернула бумажку, держа за углы.

– Знаешь, что это такое?

– Десять долларов, – сказала горничная.

– Обрати внимание, синие доллары, – Марина сложилабумажку вчетверо и опустила ее в карман белоснежного фартучка. – Чем ониотличаются от желтых?

– Синие обращаются только на территории США, –незамедлительно ответила девушка. – Желтые – внешние, для остального мира.И курс синих по отношению к желтым довольно высок...

– Милая, да ты зарываешь талант в землю! – улыбнуласьМарина. – Тебе бы в финансисты податься! Все правильно, золото мое. Именнотак. Короче, мне нужна девочка. Прямо сейчас. Маленькая прихоть. Ты менявыручишь?

Куколка в черном хлопнула длиннющими ресницами.

– У нас приличное заведение, госпожа...

– Понятно, – сказала Марина, улыбаясь ещедоброжелательнее. – Другими словами, в приличном заведении все стоитнесколько дороже. Это логично и жизненно. Намек поняла.

И опустила в кармашек пятидесятидолларовую бумажку,предварительно продемонстрировав ее в развернутом виде.

Горничная опустила глаза, на ее умело накрашенных губкахпоявилась задумчивая улыбка.

– Может быть, мы сумеем подружиться?

– Вот теперь я вижу, что у вас действительно приличноезаведение, – сказала Марина, мимолетно погладив куколку по щеке. –Сервис на должном уровне. Извини, заинька, но у меня есть свои глупые привычки,а поскольку я готова их оплачивать в полной мере, они не такие уж глупые, а?Мне нужен кто-нибудь помоложе.

– Совсем? – деловито спросила горничная.

– Ну, нет, – сказала Марина энергично. – Безвсякого дрейфа в сторону откровенной и неприкрытой педофилии. Не сопливаямалолетка, а нечто среднее, этакий сформировавшийся тинейджер... Улавливаешьмою мысль?

– Разумеется, – сказала горничная столь же деловито.

Она достала из кармашка небольшой блокнотик, вынула из негомаленькую дискету и прошла к компьютеру. Умело его включила, проделаланеобходимые манипуляции. Оглянулась.

– Можете выбрать, госпожа...

На экране одна за другой появлялись девочки-подростки, и всамом деле вполне сформировавшиеся, в соответствующих позах, в соответствующемминимуме одежды, а то и без нее – обширный, грамотно оформленный каталог,за который где-нибудь за рубежом и владелец отеля, и эта шустрая куколкасхлопотали бы как минимум лет двадцать. Да здравствуют патриархальныеварварские земли, подумала Марина, внимательно разглядывая улыбчивые мордашки.Подняла руку.

– Верни-ка вот эту рыженькую... Ага… Вот ее я и жду в самомскором времени.

– У вас хороший вкус, – дежурно улыбнулась горничная.

– А то! – сказала Марина. – У меня массадостоинств, в том числе и хороший вкус... Ну, ступай!

– Простите, не уточните ли ваши... привычки? Это должна бытьоткровенная вульгарность или наоборот?

– Скорее наоборот.

– Понятно. Желаете что-то заказать?

– Обычный набор, – сказала Марина. –Винцо-фрукты-сладости... Только не старайся особенно меня выставлять, я невчера родилась.

– О, что вы... Временны2е рамки?

– Пока мне не надоест.

Горничная бесшумно улетучилась. Марина плюхнулась в кресло,блаженно расслабилась, с удовольствием ощущая привычный охотничий азарт.События наконец-то сдвинулись с мертвой точки, начиналась работа. Игра былаверная. Восемнадцать девочек, определенно постоянные кадры, не персонально к ееприходу сюда внедренные, она выбирала сама, понадобилось бы чересчур ужневероятное стечение обстоятельств, чтобы...

В дверях возник официант, по ее знаку опустил поднос настолик, получил желтый доллар и испарился. А буквально через пару минутпоявилась заказанная юная особа, аккуратно притворила за собой дверь, прошла вкомнату, заложив руки за спину, прислонилась к стене, поглядывая выжидательно,с легонькой отработанной улыбкой. Вульгарности, и точно, не наблюдалось –желтое платьице, открытое, но строгое, маленькие золотые сережки в ушах, рыжиеволосы до плеч, невинные серые глаза. Шла себе мимо девочка из хорошей семьи,направляясь из консерватории в картинную галерею, заглянула мимоходом...

Марина встала, подошла вплотную и принялась пытливоразглядывать новую знакомую. Та, не отводя взгляда, стояла смирнехонько. Потомнейтральным тоном поинтересовалась:

– Мне идти в ванную?

Усмехнувшись, Марина двумя пальцами приподняла ейподбородок, поцеловала в губы, встретив умелый ответный поцелуй, вернулась вкресло и похлопала по широкому мягкому подлокотнику:

– Иди сюда.

Юная особа уселась на подлокотник. От нее веяло хорошимидухами – отнюдь не вульгарно-резко. Она уверенно протянула руку, мягкимдвижением расстегнула верхнюю пуговицу Марининой блузки, погладила по шеекончиками пальцев, тихо спросила:

– Так?

Марина легонько отвела ее руку. Покосилась на дисплеймобильника – нет, микрофон пока что не работал.

– Не спеши, прелестное дитя, – сказала она, задумчивоводя пальцем по загорелой круглой коленке. – Побеседуем.

– Ага, с разговорами... Понятно.

– Ни черта тебе пока что непонятно, малолетняяразвратница, – сказала Марина, дружелюбно улыбаясь. – И как же насзовут?

– Аня.

– Псевдоним постоянный или выбран на сегодня, радимонархического колорита?

– На сегодня.

– Вот видишь, какая я догадливая... А как тебя зовутпо-настоящему?

– В душу лезть будете?

– Ты против?

– Ну, почему? За отдельную плату.

– И часто лезут?

– Случается. Иногда заявляются журналистки. Репортаж изглухих краев о тяжелой судьбе бедненькой дикарки...

– Тебе это не нравится?

– Какая разница? Если платят...

– А сама работа устраивает?

Девчонка сделала мимолетную гримаску.

– Бывают занятия и похуже. Тут, по крайней мере, приличноезаведение.

– Понятно, – сказала Марина. – И сколько тебеостается, когда свою долю забирают хозяин, эта сучка в передничке и прочиезахребетнички?