Недавно еду в электричке, скучаю, а рядом соседка – лет этак шестидесяти – возьми да и выпали: «Ну и чудеса, ну и Капитоновна!» Я, понятное дело, поворачиваюсь к ней, показывая, что вся – внимание. Подогреваю: «А что за Капитоновна»?

– Да кто её не знает!

– Ну, я, к примеру…

– Ну разве только вы…

– Расскажите же! – уже торопила я собеседницу, зная лукавую привычку некоторых деревенских потянуть-таки за душу, довести любопытство до кипения, после чего уже любая история примется как дар небесный. Но тут тебе не лавочка у крылечка, можно и перестараться, и потерять благодарного слушателя на ближайшей остановке.

– Так вот, пошла наша Капитоновна мыться в баню. И говорит мне – мол, управишься с делами, приходи тоже, пару хватит на обеих. «Конешно, – отвечаю, – только не перестарайся с паром-то, через три дня девяносто отмечать будем, как-никак! А то пропадёт мой заказ на торт юбилейный. Целых пятьдесят тысяч содрали, черти проклятые!.. Ну, топай, может, и я попоздней соберусь».

Баню Капитоновна истопила к обеду, дала выстояться, собралась и двинула туда честь по чести, как и делала это всю свою сознательную жизнь. Бывало, шутя говаривала: «Уж если и умирать – так в бане. Тепло, сухо, дух – горячий да берёзовый – голову кружит и пятки щекочет… Рай, да и только. Без всяких там особых судов и пропусков в небесное царство…» Само собой, умирать никому не охота, но и впрямь думаешь: а ведь дело говорит! И вообще, Капитоновна – баба умная, чуть не век за спиной, было время и покумекать – в отличие от нас, торопыг. Как-то у неё всё сходилось, и не только на словах. Есть же такие люди.

Ну вот, управилась я со скотиной, темно уже, небо осеннее вызвездилось, думаю – вот и баню заработала. Смотрю – в избе у Капитоновны темно. Значит, ещё там… Захожу в предбанник – бельё её на месте. Одурела старая совсем. Сколько это часов парится?! Открываю другую дверь – и застываю в страхе: на широкой лавке лежит Капитоновна, скрестив на груди руки… «Эй!»– на всякий случай окликаю, а у самой поджилки трясутся: это тебе не байки на завалинке! Капитоновна – ни звука, ни движения. А лицо такое светлое, ясное – никак, уже в раю соседка! Вот ведь, как предсказала, так и есть… Спохватилась: ну и дура, нашла время рассуждать!.. А подруга-то дорогая умерла, не будет её больше рядом!

Выскочила я на улицу и заголосила. Из окон люди выглядывают: что да как?… Перво-наперво я избу её закрыла, мало ли чего пропадёт, хоть и бедная старуха. Потом побежала к сестре советоваться. Решили до утра не тревожить Капитоновну, пусть освоится в раю, а уж утром поедем в село, сообщим куда надо.

Наревелась, с грехом пополам заснула. А ночь уже кромешно-чёрная, всё-таки октябрь… И привиделась мне Капитоновна, говорит: «До чего же баско в раю!» И рассказывает о всяких хороших вещах… Разбудил меня стук в окно. Встаю, не знаю, то ли снится всё, то ли наяву… Подхожу к окну, а там – Капитоновна. Всё, думаю о себе, – сошла с ума, – и падаю как сноп на пол… Говорят, часа два меня отхаживали от шока. Могла бы и не очухаться, между прочим. И в рай попасть куда раньше соседки, которая, как оказалось, перепарилась, ослабла вовсе и на всякий случай приготовилась отплыть в райские кущи…

Ночью, когда полегчало, Капитоновна выбралась из бани, а дом закрыт. Пошла меня будить и напугала чуть не до самой смерти. Слава богу, обошлось всё. Я ведь тоже не молоденькая, всякое бывает. А людям смешно, конешно. Два дня вся деревня хохотала. Вот, за тортом тем самым в посёлок еду… Ещё попляшем с Капитоновной. Говорит, в следующий раз напугает лет через сто… Ну и старуха! Куда мне до неё!..

– Да и нам всем – тоже! – смеясь, резюмировал Олег Петрович.

– И то: не в деревне живём, условия совсем другие, – согласился Иван Петрович.

– Олег Петрович, с этой стороны есть выход на террасу, пойдёмте, подышим воздухом, – предложила Мария.

– И я с вами! – поднялась Изольда.

Иван Петрович уселся наискосок от двери, прислонил к шкафу ружьё…

На улице было уже прохладнее, большая луна выкатилась почти на середину неба… Редкие птичьи голоса ещё тревожили почти ночную тишину.

Олег Петрович взял Марию за руки.

– Да вы дрожите! – и накинул ей на плечи пиджак.

– Мне не холодно. Боюсь я…

– Да что вы! Вон, целая бригада вас охраняет! А какая ночь!.. Изольда, прочтите что-нибудь…

– Сейчас…что-то к случаю надо… А, вот!

– Спасибо, Изольда, даже легче стало, – Мария дотронулась до подруги, но не шелохнулась, не желая потерять хотя бы частицу той силы и того тепла, что исходила от Олега Петровича, приобнявшего её, дабы не соскользнул пиджак…

И в тот же миг в доме раздался выстрел.

Вбежавшие друзья, включив свет, увидели Ивана Петровича, в отчаяньи зажавшего голову руками и повторявшего:

– Сергей, мой сын… Сергей…

В то время как Олег Петрович охотился на даче Марии за грабителем, в коем предполагал увидеть «неуловимого мстителя» и нового соседа в одном лице, и, наконец, покончить со всем этим кошмаром, Павел Евгеньевич, тот самый жилец из квартиры напротив, преспокойно распивал чаи с обворожительной Леной.

– Ну, и как дела в университете? – спрашивал он, приятно улыбаясь.

Лена впервые так близко ощущала внимание взрослого мужчины и, несмотря на всю свою самостоятельность, внутренне волновалась. Сосед зашёл, чтобы попросить кофемолку, но уходить явно не спешил, и воспитанная Лена предложила ему чай. Тот с удовольствием согласился. Одно портило впечатление – это бегающий взгляд гостя.

«Мало ли что беспокоит его, – извиняюще подумала Лена. – А так – очень общительный человек».

– Ох, Павел Евгеньевич, трудно! Сразу – столько предметов! Вон, весь стол завалила книгами. Придётся разгребать, что делать… Но я учиться люблю! – закончила она почти весело.

– Лена, зовите меня просто Павлом.

– Вам так удобнее?

– Даже очень.

– Хорошо… Павел, а вы чем занимаетесь, если не секрет, конечно?

– Да в одной фирме работаю снабженцем. Мотаюсь туда-сюда по городам и весям. Ничего такого интересного… А чай очень вкусный, умеете заваривать…