Когда уже вышли к испорченной эскалаторной ленте, Костя-Ветерок как бы невзначай поинтересовался:

- А как мы выйдем на поверхность? Там же пожар бушует! Да и эта клокочущая суб-стан-ция, поглощающая камни. Наших комбинезонов химзащиты на неё не хватит.

- У тебя противопожарный костюм поддет, тундра! – хмыкнул Сыч.

- Огонь уже должен стихнуть, - предположил Воронец. – По моим подсчётам, там сейчас только пепел и догорающие угли. Нефть на море тоже выгорела. Остаётся только этот расплавленный каучук, как ты его назвал.

- Час от часу не легче, - вздохнул Ветерок. – И ты считаешь, что вселил в меня уверенность?

- Подойдём к дверям, выглянем в иллюминатор, там и решим на месте, - сделал заключение командир группы.

И они, уже молча, гуськом, направились к массивной двери с вращающимся колесом.

…Гул утих, и снаружи всё было тихо.

********

Спустя несколько минут, в течение которых они выглядывали в иллюминатор и прислушивались к несуществующим звукам, они открыли дверь и осторожно выбрались наружу.

Маленькая бухта и само побережье острова представляло собой сплошную застывшую корку бурой непонятной массы, которая лоснилась под светом взошедшей луны. Часы ни у кого не работали, отчего Ветерок даже присвистнул, однако, по расположению ночного светила можно было предположить, что сейчас около десяти часов вечера.

- Ни хрена себе! – воскликнул Костя. – Мы что, провели в подземелье бункера едва ли не полдня? А как же Фрам? Он даже не почувствовал перемены времени. Уж он-то не пропустил бы свой ужин, напомнив нам.

- Действительно, странно, - согласился Воронец, оглядывая пустую местность своим цепким взглядом. Снег везде растаял, но пёс припал на брюхо, притворившись тенью сугроба. Скалы, голые утёсы, ветер начинающейся пурги, полное отсутствие полярных деревьев и низкорослого кустарника – вот и всё, что осталось от небольшого островка, невдалеке которого всё ещё виднелись обгорелые остатки жилых бараков, в которых некогда селились рыбаки со своими семьями. Повсюду, под ногами, на уцелевших камнях, на кочках замёрзшего болота лежала толстым слоем эта бурая масса, застывшая как лёд: не то от мороза, не то от соприкосновения с кислородом. Огонь утих, море слегка очистилось от гари и копоти, в небо поднимались лишь облака замёрзшего пара, бьющего из разломов земли, которые блестели мириадами кристалликов на фоне серебристой луны. Далёкая платформа «Белый парус» продолжала светиться иллюминацией, будто ничего не произошло. Плёнка бурого налёта на волнах, прибивающихся к берегу, почернела от сгустившейся нефти, перемешалась с ней и превратилась в вязкий кисель. Вокруг летали хлопья отгоревшего пепла, в воздухе стоял стойкий запах пожарища, отчего Фрам несколько раз чихнул и поскрёб лапой респираторный намордник.

- Коньки бы сюда, - не к месту заключил Ветерок, вглядываясь в застывшую, как лава вулкана биомассу. – Покататься не хочешь, Сыч?

- Разве что на твоём горбу, - хмуро ответил тот.

Дроздов долго рассматривал непонятную метаморфозу, произошедшую вначале с бурым налётом, а потом и с неизвестной протоплазмой, пока, наконец, не сделал вывод:

- Выходит, что эта поглощающая всё на своём пути хреновина отмерла сама собой. Превратилась в застывшую массу, словно асфальт новый выложили. Тебе не кажется, Ворон?

Тот смотрел вдаль, приставив бинокль, обводя им периметр острова с таким расчётом, чтобы захватить и плавучую платформу. Опустив его, он неопределённо кивнул:

- Возможно, при соприкосновении с кислородом, а может, мороз её погубил. Кстати, пурга начинается. За посёлком находится небольшой деревянный причал, к которому привязано два катера. Если не найдём передатчик, думаю, придётся на одном из них посетить нашу платформу, командир.

- Да. Так или иначе, нужно срочно выйти на связь. Привезём пробы полковнику, а там химики с микробиологами разберутся, как эта гадость размножается в природе.

- Сейчас я эту гадость поджарю! - навёл Ветерок огнемёт на сгусток всё ещё колыхающейся массы рядом с тлеющими углями некогда чахлого деревца. – Будет знать, как человечество истреблять, - добавил он высокопарно. И прежде чем его остановили предостерегающим криком, послал струю раскалённого напалма в бурлящий комок этой, как он выразился, твари.

И тут произошло непредвиденное.

Как только напор огня достиг ворочавшейся и вздымающейся массы, весь сгусток внезапно зашевелился, раздулся в объеме, мгновенно приобрёл размеры в несколько раз превышающие прежние, разбух прямо на глазах и стремительно метнулся к Ветерку, раскрывая свои бурые «лепестки» подобно неведомому жуткому цветку. Молодой спецназовец едва успел отпрянуть и спрятаться за Фрама, который с утробным рычанием кинулся защищать своего хозяина. Струя огня ушла вверх, и не получив больше соответствующей дозы воспламеняющегося напора, бурая масса, похожая на расплавленную магму, лениво осела, снова превратившись в колыхающийся сгусток чего-то непонятного и сморщенного.

- Дурень! – прокомментировал Сыч, злорадно подначивая своего младшего друга. – А если бы сцапала? И твои кости прикажешь тут хоронить?

Ветерок стоял ошеломлённый, ещё не до конца понявший, что именно произошло. Он с изумлением смотрел, как этот бесформенный сгусток только что превратился из раздутой шевелящейся пены в жалкое подобие буроватой грязи, растекающейся по оттаявшему снегу. Уже порядочно вьюжило и метель набирала обороты, заметая мерзкую колыхающуюся массу колючим снегом.

- Всё ясно! – сделал определение Воронец. – Эта гадость разрастается в объёмах только при соприкосновении с огнём. В любой его ипостаси.

- Это как? – трепетно спросил Ветерок, ещё не отошедший от испуга, хотя и считался в команде на редкость отважным её членом. – Какой ещё ипостаси?

- В любой форме, иным словом, - глубокомысленно заключил его старший товарищ. – Огонь, напалм, пожар, тлеющие угли, расплавленная лава вулкана, струя огнемёта, зажжённая спичка. Всё, где присутствует огонь. Если он есть рядом, эта подводная тварь, вылезшая, очевидно, из глубин Баренцева моря вместе с буром нефтяной установки, тотчас вступает в реакцию и получает какой-то непонятный стимул, раздуваясь и пожирая всё на своём пути. Вроде как питается.

- Чем?

- Огнём. Точнее, его производным. Как только источник огня угасает, она становится вялой и впадает в некое подобие «спячки» в кавычках. Эта толстая корка, похожая на бурый асфальт, устлавшая весь остров, есть, не что иное, как впавшая в своеобразный анабиоз та самая хрень, что уничтожила всю органику на острове. И не только органику, как мы видели.

- Тея послушать, можно академиком стать, - хмыкнул Ветерок, постепенно приходящий в себя.

- А нечего без команды переть куда не надо, - съязвил Сыч. – Ещё секунда, и она сожрала бы тебя, как тех бедолаг в подземном бункере. На венок от