визионика сгорбленную спину. Несколько секунд пряталась в «глухой обороне», изображая слепоту, амнезию и всяческую отсталость. Потом крутанулась на каблуках и с виноватым вздохом догнала парня.

– Могу сделать вид, что мы незнакомы, Рэйвенс.

– Но мы знакомы. И это совсем не то, что…

– Арх, уволь меня от подробностей, ладно? – скривился парень, широкими шагами размечая дорожку к академии.

Мы молча двинулись в сторону площади. Осеннее сеймурское утро прохладой забиралось под подол и хватало за щиколотки. Анхель ежился в тонком плаще, но капюшон не надевал, позволяя ветру трепать длинные серебристые пряди.

– У моей матушки шансов поубавилось, да? – задумчиво выдал он, когда мы миновали лесок, скрывающий опечатанную лабораторию Горди.

– Ты не хотел подробностей, – напомнила с вызовом.

У меня так и не завелась привычка делиться «сердечным» с однокурсниками. Соседи, как и академии, менялись слишком быстро, чтобы я успевала кому-то довериться.

– Аппетит приходит во время еды… – проворчал визионик и почесал любопытный нос.

– У вас с «Фелис» тоже натянутые отношения?

– Разные… Когда какие. Вполне комфортные. По себе судишь?

– Я живу с отцом, – пожала плечами и подняла ворот, чтобы он закрывал щеки от ледяных порывов.

Когда в Сеймуре успело так похолодать? Или мне это кажется на контрасте с безумной жаркой ночью?

– Я со своим незнаком, – в приступе искренности признался Анхель. – Знаю лишь, что это был какой-то важный мужчина в жизни матери.

– Откуда знаешь? – сощурилась, высовываясь носом из-за ворота.

В уши тут же закатился гул пустых дорожек и скрипучий шум Лурдского леса.

– Она обо всех рассказывает без стеснения… Но не о нем, – напряженно пробубнил парень. – Думаю, в тот раз жертва перехитрила охотника. И мать сама попалась на крючок… Фелис как-то проболталась, что иногда обращается к нему за помощью. И он помогает – там, куда не дотягиваются ее вибрации.

Я окинула парня придирчивым взглядом. Ставлю тридцать книжных страниц клыкастого романа на то, что Анхель пошел в отца! Надо искать мужчину с пятнами на мятой рубашке, слипшимися патлами, мрачным лицом и ворчливым нравом. Иначе просто не объяснить, как у такой роскошной, уверенной в себе женщины вышел подобный гоблин.

– Из чувства протеста, – хмыкнул «не-ангел». Будто прочитал нелестный вывод на моем наморщенном лбу. – А ты похожа на мать?

– Ни капли. Ни крупицы родового сходства, – вздохнула удрученно. – Да и папиного во мне маловато. Я какая-то… сама по себе. Бракованная или вроде того.

– Думаю, Сеймуру придется смириться с тем, что ты не совсем бездарь, – Анхель поймал на ноготь моего голубого морфо, что вился вокруг нас преданным лепестком, раскачиваясь на воздушных волнах. – Ты ходила к кристаллу знаний?

– Да, – кивнула. – Я показала ему свои сны.

– Какая откровенность…

– Приличные!

– Я не о том, – отмахнулся визионик. – Не думал, что ты расскажешь мне как есть.

– Я вроде как тебе доверяю, – пробубнила сосредоточенно. – Несмотря на неприглядное родство.

В конце концов, мы вместе валялись в палате сира Угля. Вместе хлебали гадкие тоники, вместе выслушивали план Радьярда. Вместе грозились скатиться с лестницы, став главными посмешищами осеннего бала. И разделили подаренное Чейзом сердце пополам. А это что-то да значит, так?

– Какая… ошеломляющая глупость, – не согласился парень. – Так что сказал кристалл?

– Что та рептилия, пахнущая болотом, – проклятое существо Танталы.

– За что проклятое?

– Вот и я спросила! – остановилась резко и всплеснула руками. – За желание. Тайное. Не уверена, что хочу побывать в Тантале снова…

– Снова?

По «ангельскому» лбу пробежала глубокая морщина.

– О-о-очень долгая история… – я отмахнулась, хотя «долгую историю» можно было рассказать в двух словах.

– А что спросила мисс Эвергрин?

Даже без ушастого фарга сплетни разлетались по академии быстрее тхэ-ванского смерча.

– А вот это не моя тайна, – лукаво подмигнула парню, и на его лицо наползла серая тучка. – У Риз и спрашивай.

– Эй…

– Мм?

– Мне хватит и намека, Иви!

Вот как? Я даже уже не «Рэ-э-эйвенс»?

– Она спрашивала о том, что для нее важнее всего…

– О том, назначат ли розовый новым цветом сезона?

– Ты невозможен! – я спряталась в воротнике и раздраженно потопала по дорожке.

– Это не страшно. И не смертельно, – мрачно возразил Анхель, догоняя меня и подхватывая под локоть. – Начну волноваться, если у меня тоже что-нибудь завибрирует…

Глава 8. Послание в бутылке

Адамиан Чейз

Низ живота голодно урчал. Мысли об упущенном «втором завтраке» тревожили разум, отчего тот окончательно помутился. Какого рогатого демона Клэй вызвал в ректорский кабинет? Видит Арх, Адаму и своей горы папок на столе хватает!

– Вас вызвал я, Чейз, – донесся голос Радьярда от стены с магическим коммутатором. Ищейка показался из-за шторки, обнаружив за спиной горевший кристалл декана стихийников.

Стенд ректора был более масштабным, чем его собственный. Он включал информацию об успехах всех учеников академии – мелкие зеленые, рыжие, желтые и красные огоньки усыпали все пространство от двери до массивного стола.

– Уверяю вас, Радьярд, еще вчера кристалл мальчика был оранжевым! – возмущенно сопел Клэй, перетаскивая тучное тело по кабинету. – Мой помощник каждое утро сверяется со списками достижений, чтобы выявить нарушителей. Тех, кому удалось обмануть эмблемы или усилить их чужой магией…

– Очередная иллюзия, – ищейка постучал ментоловой палочкой по темно-бордовому камешку, являвшему истинное положение дел. – Уверен, на коммутаторе сирры Фервины, курирующей факультет Моисея, такая же картина.

Чейз похлопал по колену захваченной из дома газетой. Внутри свертка дожидалось послание от Кольта. Адам не стал читать его при Иветт: начерканные приятелем строки касались ее необычной персоны. Желанной, аппетитной и такой… Такой.

– У учеников нет доступа в мой кабинет. Магия не пропустит их без особого приглашения или сопровождения! – Ферренс перешел на шипение и яростно взъерошил серо-седые волосы. – И я его почти не покидаю! Знали бы вы, Радьярд, сколько бумажной волокиты прибавилось с исчезновением Горди и учреждением новых грантов Келси…

– Догадываюсь, сир Клэй, догадываюсь, – покладисто согласился ищейка, щуря бесцветные глаза. – А вы что думаете, Чейз?

Адам встряхнулся, прогоняя соблазнительное видение, неуместно вставшее перед глазами. Полупрозрачная кожа, красный пожар волос, припухшие от поцелуев губы, серая дымка глаз… Все это с неохотой рассеялось, вернув декана в реальность. В настоящее – с сопящим Ферренсом, задумчивым ищейкой и… вопросом, который ему только что задали.

– Либо ему помогали, – пробубнил Чейз, усилием воли возвращая себя к правильным мыслям. – А значит, в академии у юного материалиста есть сообщник. Либо он прикрылся иллюзией. Мы все видели на балу того тхэра, – добавил сокрушенно.

В тот миг, когда незнакомый воин в черном плаще с золотым кантом принялся утаскивать отбивающуюся Иветт, на Чейза обрушилось слишком много запретных эмоций. Удивительно, как он всю столовую не превратил в угли. Не помнил, чтобы его сердце умело так колотиться.

– А вот это здесь, по-вашему, для красоты? – едко уточнил ректор, тыкая в арку дверного проема.

Радьярд с интересом принялся изучать встроенные в косяк артефакты-определители. Чейз уже видел подобные – на днях стражи обвешивали защитой въездные ворота.

Медные монетки, увитые символами древних, были призваны сигналить о любых обманных чарах. Включая