счет были другие соображения, я поклялась охранять нашу дружбу, пока смерть не разлучит нас.

– Ты же зайдешь на чашечку кофе и сеанс магии? – Произнесенная вслух, эта фраза теряла свою целомудренность, поэтому я поспешила уточнить: – Я сварю нам кофе, твой любимый, с корицей и медом. И погадаю на кофейной гуще. Хочешь, кости брошу?

– Умеешь ты, конечно, обламывать, Иванова. Но да ладно! – Он принял мое приглашение, что на нашем с ним языке означало безусловное прощение.

Домой мы вернулись ближе к восьми часам вечера. Нас обоих слегка потряхивало: Гарика оттого, что он все еще немного негодовал, а меня оттого, что задним умом до меня дошли возможные последствия моего необдуманного поступка. Но мир покоряется смельчакам, поэтому, в который раз пообещав себе быть осмотрительней в следующий раз, я предпочла сосредоточиться на другом.

– Поражаюсь я тебе, Танька, – вдруг решил завести душевную беседу Гарик. – Такая ты… – Он замолчал, обдумывая нужное слово.

– Гарик, – прервала я его мыслительный процесс. – Мы замерзли и устали. Коньячку? Согреемся, пока ждем кофе.

– Армянский? – потеплел Папазян.

– Мне больше нравится дагестанский, – извиняющимся голосом ответила я.

– Женщина, которая не умеет выбирать себе мужчин, в коньяках тем более ничего не понимает! Наливай! – коротко постановил мой спаситель.

Пока я караулила кофе и грела в руках коньяк, Гарик чистил апельсин. Сделав аккуратный надрез у «шляпки», он невероятно аппетитно сдирал кожуру прямо руками, оставляя чистую мякоть в белесой шкурке.

– Как же это прекрасно пахнет! – восхитилась я. – Если бы можно было, я бы носила такой аромат: коньяк, апельсин и кофе.

– А есть такие духи? – Папазян был практичен в таких мелочах, полагая, что таким образом к женщине легче подобраться.

– Я не знаю. Духи меня интересуют постольку-поскольку. Это был просто комплимент вечеру и благодарность тебе.

Когда кофе был разлит, Гарик достал блокнот и предложил:

– Давай ты сейчас мне все расскажешь, чтобы я хотя бы знал, где в следующий раз тебя ловить. – Он насмешливо посмотрел на меня.

– Я тебе все рассказала, еще в управлении. Мне бы самой не мешало подумать, в какую потенциально опасную ситуацию залезть еще.

– Тогда я тебя очень прошу, держи меня в курсе. – Папазян сделал значительное лицо, но в его исполнении эффект получился скорее комическим, чем воспитательным.

Брошенные кости не сказали ничего нового, только констатировали уже случившееся – обман ожиданий. Хотя на что я, собственно, надеялась, когда полезла звонить продавцу «дури»? И все же теперь нам хотя бы известна точка сбыта. Глупо было полагать, что она была единственной, но теперь можно точно сказать, оттуда ли пришел героин или в этом замешан кто-то еще.

Глава 12

Дорога до реабилитационного центра проходила по старому северному тракту, в советское время ставшему шоссе Пионеров. Столь забавный кульбит в топонимике был связан с тем, что начиная с двенадцатого километра по обе стороны от дороги когда-то строились пионерские лагеря и дома отдыха. О былом величии прошлых дней напоминали лишь действующий до сих пор санаторий «Лесной» да реабилитационный наркологический центр.

– А ведь я говорил, Иванова, что ты не все мне рассказала, – оскорбленно покачал головой Папазян. – Говорил ведь?

– Как это не сказала? Я же тебя с собой взяла, – после долгих раздумий я все же решила позвать бывшего коллегу с собой, резонно рассудив, что авторитет полицейского откроет больше дверей, чем корочки частного детектива.

– Это потому, дорогая, – он изобразил лицом что-то, что, по его мнению, выглядело как «долгий томный взгляд Казановы», – что ты все еще слишком закрепощена для того, чтобы прямо признаться мне в своих симпатиях.

– Разумеется, – подчеркнуто горячо согласилась я.

– Отсюда все эти твои недомолвки. Но то, что ты позвонила мне вчера сама, поздно ночью, хотя весь вечер мы провели вдвоем, – продолжил перечислять он, – и пригласила меня ехать с тобой, говорит о явном прогрессе в наших отношениях, – на его лице проступила улыбка уверенного в своей правоте человека.

– Не гони лошадей! Мы, закрепощенные, – я со значением посмотрела на Папазяна, – этого не любим.

– Понял! – тут же подтянулся Гарик. – Действовать осторожно, чтобы не спугнуть.

– Да ты знаток! – похвалила я его.

Реабилитационный центр располагался на закрытой территории. Немало этому способствовала изначальная планировка лагеря. Представившись на посту охраны, мы проехали дальше. Нам было сказано, что начальство о приезде уже проинформировано, поэтому мы не сильно удивились, когда в холл главного корпуса к нам вышел директор. Он был одет в белый халат поверх идеально отглаженной рубашки. Запах его одеколона был достаточно сильным, чтобы окутать вас с головы до ног, но недостаточным, чтобы вызвать приступ удушья.

– Добрый день! Кузнецов Олег Никитич, – он протянул Гарику руку и поклонился мне. – Пожалуйста, пройдемте ко мне в кабинет. Визиты правоохранительных органов, к сожалению, для нас не редкость.

Олег Никитич производил впечатление человека, работой которого как раз и является умение производить впечатление. Он был профессиональный красавец, «успокоитель» и демагог.

– Итак, – царственным жестом он предложил присесть. – Чем, как говорится, обязан?

– Собственно, Олег Никитич, мы к вам по поводу одного из ваших прошлых пациентов, который лечился у вас семь лет назад. Зябликов Кирилл Сергеевич. Вот его фото.

– Нужно поднять его карту. – Он повернулся к экрану и что-то громко отстучал на клавиатуре. – Да, такой пациент у нас был. Вел его Владимир Викторович Налим, наш психотерапевт-нарколог, очень хороший врач с тридцатилетним опытом, – его речь замедлилась от показного авторитета. – А что случилось, позвольте полюбопытствовать?

– Его убили, – просто ответила я. – Отрабатываем версии преступления. Вот, начали с прошлых страниц его биографии.

– Мы бы хотели побеседовать с Владимиров Викторовичем. – Гарика тоже изрядно раздражали позеры. И если женщинам он еще это прощал, то у мужчин не терпел категорически.

– Конечно, я сейчас позову его. – Он снял телефонную трубку. – Лизонька Евгеньевна, будьте добры, к нам Владимира Викторовича пригласите, пожалуйста. – Он снова обратился к нам: – Вы желаете побеседовать с ним наедине?

– Вы знаете, где мы бы могли это сделать? – вдруг захотелось подыграть напарнику и притвориться плохими копами.

– У нас все аудитории запираются, – снисходительно улыбнувшись, ответил Олег Никитич. – Специфика работы. Однако могу предложить вам конференц-зал, там вас никто не побеспокоит. Пожалуйста, – он указал на нишу в боковой стене. – Вот это вход в зал. Там мы проводим планерки.

Тем временем в кабинет вошел Владимир Викторович, невысокий мужчина лет примерно шестидесяти. На нем тоже был халат, но, в отличие от директора, на нем он выглядел как хорошо пожившая болоньевая курточка времен перестройки. Такой он был бесформенный и помятый.

Мужчина поздоровался и посмотрел на