непристойное? – вырвалось у меня внезапно само собой.

Мужчины расхохотались. Да уж, дала я маху! Мой мозг лихорадочно начал придумывать, что бы такого сказать, чтоб сгладить ситуацию, но тут поезд тронулся и впереди в проходе показалась проводница.

– Все, парни, я пошел к себе, – сказал тот самый, кто собирался сделать предложение.

Я посмотрела на крайнего, который был постарше остальных, и спросила:

– Я присяду?

– Да не вопрос, сиди. Может, чего налить?

Я не успела еще и рта открыть, чтоб отказаться, как мужчина, вальяжно развалившийся напротив, сказал ему:

– Не пали контору. Подвинь нормальные бокалы поближе, а «коньяковского» прикрой.

Они как-то все машинально в четыре руки сделали. В тот самый момент, когда проводница начала проверять паспорта у соседей с боковой полки, меня кто-то задел и плюхнулся со всего размаха напротив, громко выдохнув:

– Все нормуль. Есть один план. Только сейчас проводник билеты проверит, потом уже действовать будем.

Я смерила еще одного своего спутника, не сказать, что уж совсем презрительным, но крайне недовольным взглядом – он был моложе всех, в дорогом тренировочном костюме и идеально белых кроссах. Гладко выбритый, со свежей прической и широкой улыбкой, он то ли пытался очаровать меня, то ли по жизни был таким.

Проводница двигалась где-то в конце вагона совсем неторопливо, мимо нее то и дело, пытаясь протиснуться, туда-сюда сновали беспокойные пассажиры – кто с лапшой быстрого приготовления в руке, кто с граненым стаканом в подстаканнике, а кто просто так – с пустыми руками и слишком любопытными глазами.

Я, в ожидании, когда строгая барышня в форме подойдет ко мне, сунула руку в карман, желая достать телефон и проверить почту. Но как только мои пальцы нащупали то, что там лежало, я вспомнила, что теперь путешествую с «кирпичиком». Остается подождать, пока проводница проверит всех, и потом залезать на свою полку и постараться либо быстро уснуть, пока чудесная в кавычках компания не догналась и не развеселилась очень уж сильно, либо погрузиться в чтение, что пока весьма проблематично. Мне требуется определенное время и относительная тишина, чтобы въехать в сюжет, а потом уже – хоть потоп, хоть пожар – ничего не замечу.

Спустя некоторое время к нам вернулся третий сосед, которого я про себя окрестила мальчиком-зайчиком. Он был высокий, худощавый, с вытянутым и немного приплюснутым лицом, да вдобавок он еще так смешно шел подпрыгивающей походкой, что сходство между ним и этим зверьком было просто поразительное. За ним шел еще один товарищ в точно таком же спортивном костюме. Они что, из российской сборной, что ли?

– Девушка, – обратился «зайчик», – я снова насчет предложения. Давайте с вами местами поменяемся. Вам все равно, где ехать, наверное, а я тут друзей – тренеров наших – встретил. Мы с ними сто лет уже не пересекались – все по телефону да по скайпу больше общаемся, а вживую – ни-ни.

– Да, девушка, – поддержал его стоящий за спиной товарищ. – Там уже и постель застелили, но не ложился никто, и вещи, если надо, поднимем, поможем.

– У вас нижнее место? – с надеждой спросила я.

– Да нет, тоже верхнее, только на единичку отличается.

– Точнее, на десяток, – рассмеялся его сосед, – у вас восьмое, у Сан Саныча – восемнадцатое.

– Хорошо, давайте меняться, – я поднялась, терять-то мне точно было нечего. Главное, потом по вагону так незаметно пройтись и посмотреть внимательно, где же этот Дмитрий? Львов четко сказал: седьмой вагон. Поэтому и мне билеты купил здесь.

Я, взяв свой рюкзак, поднялась и пошла по проходу, мысленно отсчитывая полки и места – не ошибиться бы. Когда подошла к восемнадцатому месту, увидела, что этот отсек плацкарта пуст. Совсем пуст. Вот это везение! Быть такого не может!

Правда, через пару станций моя радость поубавилась – сначала на свое нижнее место уселся ворчливый старичок, от которого неуловимо несло чесноком, сушеной рыбой и то ли потом, то ли старостью. За те несколько минут, пока он застилал постель, я успела узнать о его заслугах перед государством – все годы молодости, силы и здоровье были отданы на благо человечества во имя светлого будущего; о мизерной пенсии – «черт бы ее побрал»; о том, что это сыновья купили ему путевку в санаторий аж на двадцать один день – «это ж какие деньжищи», и, конечно, о том, что «государство и в ус не дует, сидят там все наверху, мордовороты, жируют, а простым людям дети на путевки тратятся». А еще, что зовут его Антон Иванович.

Мысли мои снова летели вперед языка, поэтому, устав слушать старческие разглагольствования, я брякнула:

– Да был бы мой отец такой, я не то что на двадцать один день, я бы сразу на несколько месяцев путевку купила.

Но старик моей иронии не заметил и воодушевленно сказал:

– Вот сразу видно, молодая ты, а умная! Хорошего человека сразу разглядела, не то что некоторые! Ух!

Я вздохнула, не ответила ничего, помня о том, что язык мой – враг мой, и посмотрела в окно. Мы проезжали какую-то небольшую станцию, где ярко сияли фонари. Вечерняя темнота быстро все поглощала, когда мы поехали дальше. Через час поезд снова затормозил у старинного красивого здания небольшого вокзала. Казалось, оно выросло здесь или было перенесено из какого-то старинного фильма – бело-бирюзовые кирпичи складывались в затейливый узор, полукруглые окна светились каким-то домашним светом, высокие тяжелые двери выпускали пассажиров на перрон.

На этой станции на вторую нижнюю полку приземлилась женщина неопределенного возраста – ей можно было дать и шестьдесят, и восемьдесят – откуда посмотреть. Она быстренько разобрала сумку, переобулась, достала пижаму и дала этим понять, что собирается сразу спать. Разговаривать она явно ни с кем не собиралась. Но это и к лучшему.

Я вздохнула, сняла куртку, расшнуровала удобные кеды, обула шлепки. Затем сняла широкие брюки, под которыми у меня были легинсы, и начала расстегивать рубашку. В этот момент я заметила, что старикашка начал чуть ли не в открытую пялиться на меня и совсем уж перестал бурчать. Но каково было его разочарование, которое так отчетливо прочиталось во взгляде, когда под рубашкой оказалась просторная футболка. Эх, не дала старичку простора для фантазии и бурчания про нынешнюю молодежь.

Я ловко взобралась на свою полку, порадовалась тому, что она оказалась застеленной, уложила подушку, чтоб было поудобнее. Потом закинула рюкзак повыше, достав из него лишь документы, телефон и электронную книгу.

Немного почитав, я поставила будильник на восемь утра, а то вдруг просплю – книга совсем мне не заходила для