Мила встала, ополоснула руки, промокнула их голубым полотенчиком с ярко-желтыми тюльпанами, шагнула к окну и задернула плотные шторы. Щелкнула чайником, поставила на стол прозрачный заварник, в котором уже плескались пухлые листья плектрантуса – комнатной мяты, достала из холодильника небольшой торт.

– Наполеон? Мой любимый! Мила, да когда ты все это успела?

– Это утречком мне что-то не спалось, думаю, дай-ка я на скорую руку нам к чаю что-нибудь сварганю.

– Мила, омлет в микроволновке – на скорую руку, а вот наполеон… – Я не договорила и вцепилась зубами в кусочек, который тетушка заботливо отрезала и положила передо мной на тарелку.

– Ммм, Мила, ничего вкуснее в своей жизни я не ела.

Тетушка звонко рассмеялась. Надо же, с возрастом ее голос нисколько не стареет, остается таким же чистым, как колокольчик.

– Женечка, ты так каждый раз говоришь, когда садишься за стол.

– Но это же чистая правда.

– Верю-верю, ешь давай. Скоро тебе уже отправляться.

– Ой, точно! – Я уже и думать забыла про поезд и про то, что мне предстоит небольшое путешествие.

Я налила чай, сделала глоток, запивая невероятный тортик, сотворенный тетушкиными руками, и протянула руку к телефону посмотреть, сколько у меня в запасе есть времени.

Экран был черным. Я нажала на кнопку блокировки – ноль реакции. Попыталась включить – то же самое. Разрядился, что ли? Так он у меня практически весь вечер лежал воткнутым в розетку. Попробую тогда подсоединить к пауэрбанку, может, так лучше будет?

Поблагодарив Милу за прекрасный ужин, я сложила контейнеры, предназначенные мне в дорогу, в рюкзак – он был теперь наполнен под завязку, точнее, под застежку.

Попытка зарядить телефон через пауэрбанк ничего не дала. Да что же это такое? Я начала было паниковать, но, бросив взгляд на часы, поняла, что рано это делать – до поезда у меня два часа. От нашей квартиры до вокзала ехать полчаса на общественном транспорте и минут двадцать на маршрутке.

«Все нормально», – пыталась я успокоить саму себя.

Вспомнила про то, что у меня где-то валялся допотопный кнопочный телефон, который весил как раз как мой пауэрбанк, но зато и зарядку держит столько же, и фонарик у него яркий. Вот, правда, интернета нет, от слова совсем. Нашла его – телефон, не интернет, – переставила сим-карту. Огорченно взвесила в руке «кирпичик» – как с таким ехать-то? Ни карты, ни соцсетей, ни электронной почты, ни мессенджеров. Надо хотя бы в ремонтную мастерскую зайти, что ли, хоть буду знать, что случилось и удастся ли быстро реанимировать мой нормальный телефон. Покупать новый мне сейчас совершенно не хотелось. Дело в том, что я долго привыкаю к технике, осваиваю ее, а потом не хочу менять. Мне для начала нужно изучить все характеристики, свойства. Поэтому посещение магазина с телефонами в мои планы на этот вечер совершенно не вписывалось.

Я обняла Милу на прощание, чмокнула ее в щеку, взбила копну волос перед зеркалом, сунула в карман с полки резинку – пригодится, в поезде сделаю хвост, стала обувать кеды. На мой взгляд, самая практичная и удобная обувь, которую только могли придумать. Но ее я еще и усовершенствовала – в подошве были закреплены небольшие гильзы с чихательным порошком, на тот случай, если мне потребуется от кого-то убегать, то нужно будет лишь посильнее притопнуть и развернуться в ту сторону, откуда дует ветер, если он, конечно, будет. А есть риск самой слегка задохнуться в лучшем случае, а в худшем – на короткое время потерять сознание, а потом еще несколько минут соображать, кто ты, где ты и как тебя зовут.

В мастерской по ремонту телефонов, которая располагалась неподалеку от нужной мне остановки, меня огорчили, сказав, что моя модель телефона и ей подобные имеют общую «болезнь» – выход из строя процессора за два-три года работы. И даже самый срочный ремонт занял бы дня три как минимум но это не гарантирует, что телефон не прикажет долго жить еще раз. Да и сумма, которую следовало бы отдать за сие действие, озвученная мне, была внушительная – как раз можно было добавить еще столько же и уже купить новый телефон.

Я, что-то буркнув на прощание, вся в расстроенных чувствах вышла на остановку. Рядом притормозил автобус, чья конечная остановка была как раз железнодорожный вокзал. Ну хоть что-то радостное в этом вечере.

Пока за окном мелькали серые типовые здания, голые деревья, кустарники и заляпанные грязью автомобили, я размышляла, что, в принципе, у меня масса достоинств, и самое главное среди них – моя фотографическая память. Вот что бы я делала сейчас, если бы не запомнила лицо того человека-обезьяны, которого мне поручено охранять? Его портрет стоял у меня перед глазами – ошибиться было невозможно. Хорошо, что хоть билеты у меня распечатанные. Конечно, по новым правилам в поезд сажают по паспорту, не требуя билетов – все уже есть у проводника в его базе данных, но мало ли что.

Я и не заметила, как добралась до вокзала. На границе, перед входом в железнодорожный вокзал, охранники в форме проводили досмотр пассажиров. Как обычно, на ленту, которая проходила сквозь резиновые шторки, укладывались чемоданы, сумки, рюкзаки, пакеты. Я стояла в очереди, так как желающих показать свои вещи было сегодня предостаточно. От скуки я разглядывала всех, кто стоял рядом.

Среди множества людей только один мужчина выглядел странно. Он почему-то нервно оглядывался по сторонам, потирал руки и постоянно менял позу. Такое ощущение, что он либо сильно хочет в туалет, либо что-то задумал и очень нервничает.

Я понаблюдала за ним еще несколько минут. Мужчина одет во все черное: балахонистая толстовка и мешковатые джинсы скрывали его фигуру. На голову был нацеплен капюшон, из-под которого выглядывал козырек кепки. Я не стала дожидаться, пока что-то произойдет и я не смогу уехать, поэтому подошла к ближайшей девушке-охраннику и шепнула:

– Обратите внимание на мужчину в соседнем ряду. Просто понаблюдайте. Там что-то не чисто.

Девушка ничего мне не сказала, легонько кивнула и, словно бы решив поправить чей-то сползший пакет, обернулась налево. Отметив подозрительное поведение, она, видимо, решила сообщить об этом своим коллегам.

Два парня-охранника подошли в эту же секунду, пристально посмотрели на мужчину и начали допрос. Он что-то бурчал невразумительное сначала, а потом, резко дернувшись, попытался прорваться сквозь рамку металлоискателя. Она запищала, а охранники, уже не стесняясь, применили силу.

Вся очередь насторожилась и обернулась к ним. Мужчина притих. Его попросили открыть сумку для досмотра. Он поставил