class="p1">Селения записала заказ, унесла его на кухню и вернулась к подруге. Лили заерзала на диванчике, как-то по-хитрому улыбнувшись.

— Ну а у тебя? Неужели ледяная леди никого не нашла?

— Да я же все время на работе, — Сель вздохнула. Лили спрашивала об этом всегда, если они долго не выходили на связь. Вероятно, думала, что в этом причина, что у Селении нет времени на общение с ней.

— Ну, ты рассказывала, что у вас все повара — парни, — Лили улыбнулась, прищурившись.

— Так и вижу себя в объятиях сального Джека.

Девушки рассмеялись. Притихли, когда с кухни прокричали, что заказ готов. В кафе вошли новые клиенты, и у Сель больше не было возможности болтать с Лили. После оплаты Адам получит доступ и к ее данным — от этого на душе было паршиво.

— Алекс, просыпайтесь, — женский голос: незнакомый, неправильный, звучащий будто ниоткуда и отовсюду одновременно.

Селения продолжала работать. Прислушалась — лишь тихие переговоры клиентов, пришедших в кафе на обед, шум машин за окном, возня на кухне. Показалось?

— Алекс… — будто шелест.

Браслет издал писк, подтверждая, что оплата прошла успешно. «А с ней и данные»: грустно усмехнулась про себя Селения. Лили попрощалась, обещая, что зайдет на днях.

Селения провалилась в темноту. Чувствовала, как болят ноги, как мелкая дрожь проходит по рукам. Запах: необычный, странный. Чей-то парфюм? Приятный. В Полярисе парфюмом пользовались лишь те, кто мог себе его позволить: состоятельные граждане, члены совета…

— Алекс, наконец-то, — Алания склонилась над ним, смотрела взволнованно, — уже почти полдень.

Тело болело так, будто он всю ночь работал. Возможно, потому что так оно и было? Он нехотя сел, и Алания принялась снимать с него датчики.

— У нас получилось, — Алекс перевел взгляд в сторону голоса. Агатов улыбался — победно.

До Алекса не сразу дошел смысл его слов. Он растер ладонями лицо, прогоняя остатки сонливости, буркнул:

— Я рад, — только в голосе радости не было. Больше он им был не нужен.

— Теперь предстоит организация более масштабного исследования, — Алания улыбалась, но в ее голосе тоже не было ни капли радости, даже облегчения.

— Я могу больше не приезжать? — Снова посмотрел на Агатова, тот кивнул.

— Вам уже рассчитали вознаграждение, подойдете к стойке администрации. Я пойду подготовлю бумаги, — он двинулся к выходу. — До вечера, Алания.

— До вечера, — буркнула та, садясь на стул рядом с кроватью.

— Почему мне кажется, что вы расстроены? — Алекс усмехнулся.

— Просто устала, — она натянуто улыбнулась, — с чего бы мне расстраиваться? Мы работали над этим несколько лет, и вот наконец-то пришли к какому-то результату.

— Знаете, у меня такое бывает довольно часто, — Алекс откинул голову, прикрыл глаза, — когда ты идешь к цели, тебя это так зажигает… но, когда ты ее достигаешь, остается лишь пустота и непонимание, что делать дальше. Краткосрочная радость сменяется апатией: теперь тебе нужна цель пожирнее, чтобы получить нужную дозу удовольствия. И ты просто в ступоре из-за того, что нет подходящей. — Он открыл глаза, взглянув на Аланию, — и ты так и бродишь без цели и смысла.

— Потому что боишься, что прошлый успех был вершиной того, на что ты способен, — буркнула Алания.

— Но ваша цель ведь еще не достигнута, правда? Еще есть, к чему стремиться и ради чего жить.

— Вы правы, — Алания поднялась, — мне нужно отдохнуть, вечером снова сюда возвращаться. Не забудьте заполнить дневник перед уходом.

— Это было весело, — Алекс улыбнулся, — надеюсь, скоро во всех новостях прочитаю о том, чего добилась доктор Алания Форакс.

Она улыбнулась и вышла, ничего не ответив. Алекс был рад, что не пришлось прощаться: это была одна из тех вещей, которые он делать не умел. Он привычно записал все увиденное в дневнике, перечитал написанное. Замер, не решаясь закрыть. Немного подумал. С последней страницы оторвал небольшой кусочек бумаги, записал свой номер и положил закладкой между страниц. Вероятно, если бы она захотела, она бы и без этого его номер узнала. Но так Алания будет знать, что он хочет поддерживать связь.

Его роль здесь была завершена. Страх быть бесполезным не оправдался, напротив, благодаря нему исследование продвинулось. Он был «ценным испытуемым». Но почему-то во рту был привкус горечи.

Часть 14. В жизни

В парке спокойно: пересвистываются птицы, шумят деревья, тихо разговаривают мимо проходящие люди. Селения подставила лицо теплым солнечным лучам. Выходной — впервые за многие дни.

— Твою машину, кстати, починили, — Адам казался каким-то чужеродным в этой яркости летнего дня.

— Спасибо, — Селения улыбнулась, — честно, не знаю, когда бы сама этим занялась.

— Обращайся, — Адам задумчиво наблюдал за стайкой воробьев, которые что-то клевали на асфальтовой дорожке.

— От Найла какие новости?

— Пока все спокойно, собирает людей. Когда все получится, мы сможем все изменить.

— Не если, именно когда? — Селения усмехнулась.

— Мы устроим такой шум, что это нельзя будет игнорировать, — он пожал плечами.

— Мне даже не рассказываете, — она скрестила руки на груди, — вообще-то именно благодаря мне вы нашли тех, кто разделяет ваши идеи.

— Наши, Сель, — Адам хмыкнул, — все не привыкнешь? А тебе не рассказываем, потому что небезопасно. Кстати, смотри, — он покопался в сумке, достал яркую листовку, протянул Селении — недавно Фел сделал.

— Как старомодно, — она усмехнулась, пробежалась взглядом по тексту, — неужели сейчас кто-то еще пользуется таким способом распространения информации?

— Нам нужно будет успеть раздать как можно больше. Если навести скан браслета на код, откроется сайт с информацией, которую мы собирали все это время, — он одарил ее снисходительным взглядом, заметив, что она пытается перейти по коду, — сейчас доступа нет. Сайт, вероятно, закроют сразу же, как узнают о нем. Поэтому я запущу его тогда, когда будет не до него.

— Ты же говорил, что небезопасно мне это знать? — Сель прищурилась.

— А ты всего и не будешь знать, — он улыбнулся, — но мы либо изменим все, либо…

— Не продолжай, — Селения сжала его ладонь, — у вас получится, — исправилась, поймав на себе его недовольный взгляд, — у нас получится.

Алекс прикрыл глаза. Сейчас, когда ему не нужно было ездить в лабораторию, он писал почти всю ночь. И именно ночью это выходило лучше всего, быстрее, будто мозг привык открывать ему доступ в это время. Но организм сопротивлялся работе в ночную смену, глаза болели, отказываясь смотреть на монитор.

Он сдался, поплелся к кровати и рухнул на нее. Уже третьи сутки, как он стал просто Алексом. Никаких датчиков, стимуляции, доктора и Алании. Она не звонила ни разу за все эти дни. Он дергался, стоило телефону завибрировать, но каждый раз нарывался на спам.