Гадюка. Тур рано стал интересоваться животными и создал свой зоологический музей. Здесь ему 19 лет, он держит живую гадюку

Идти так, до дома на Стенгатен, нужно было несколько километров, и он вскоре понял, что нести змею на вытянутой руке довольно утомительно. Конечно, он мог бы убить гадюку — к примеру, разбить ей голову камнем. Но добыча была знатная, он очень хотел принести в свой Дом животных целую и невредимую змею — ей предстояло стать основным трофеем его коллекции. Его решительность подпитывалась еще и громадным желанием показать, на что он способен — и мальчишкам, и матери.

Признаться, в детские годы Тур Хейердал не считался большим храбрецом. В классе он сидел тихо и всего стеснялся — когда другие играли в школьном дворе, он держался в стороне. Но со временем экспедиции в лес за все новыми экспонатами для коллекции помогли ему завоевать уважение среди мальчишек. Они с удовольствием присоединялись к Туру, когда он отправлялся с ведром и сачком в Бокескуген или в другие места ловить, как они говорили, диких зверей. Роль «диких зверей» выполняли головастики и ящерицы, жуки и кузнечики, полевые и летучие мыши, бабочки… Кроме того, они искали гнезда и собирали птичьи яйца.

В борьбе за признание друзей у Тура имелось еще одно средство: будучи сыном владельца завода по производству пива и минеральной воды, он имел почти неограниченный доступ к лимонаду. И надо сказать, что ящерицы и лимонад были ему просто необходимы, чтобы завоевать доверие одноклассников. Ведь забота Алисон, добившейся, чтобы сыну разрешили ходить в школу прямо во второй класс, совсем не облегчала ему жизнь.

Руководство школы уступило настойчивым просьбам упрямой фру Хейердал в первую очередь потому, что устало день за днем видеть ее у своих дверей. Да и рядовые учителя были от нее не в восторге — Алисон действовала наперекор всем школьным правилам. Впрочем, будучи особой весьма амбициозной и самоуверенной, она не была склонна обращать на это внимание. Почему ее умный мальчик должен зря тратить время на учебу в первом классе, когда он совершенно в этом не нуждается, поскольку давно перерос сверстников?

Алисон требовала к Туру особого отношения; делалось это, конечно же, из самых добрых побуждений, но в результате она создала на пути сына значительные препятствия. Уже самый первый день в школе оказался для него очень неприятным. Встреча с учителями и школьными товарищами, наверное, могла стать самым счастливым событием в его жизни, но вместо этого обернулась кошмаром. Тур оказался среди ребят, которые уже отучились один год, он был младше всех и сразу же почувствовал себя в подчиненном положении. Неудивительно, что поначалу он все время чего-то боялся и прослыл трусишкой.

Набережная. Ларвик времен детства Тура

Добившись зачисления Тура во второй класс, Алисон начала вмешиваться в учебный процесс. В учительской, как сообщает Арнольд Якоби, ее называли «опасной дамой», и школа уступала ей во всем, в чем можно, только бы держать ее подальше от себя. Ей даже разрешили забирать Тура из школы, когда ей заблагорассудится, и она часто брала его с собой в поездки в Кристианию и в Тронхейм.

Сыграло свою роль и ее положение в обществе. Алисон была замужем за одним из наиболее уважаемых буржуа в городе, и ни школа, ни кто-либо другой, не имели обыкновения вступать в конфликты с такими людьми. Время в политическом отношении было весьма неспокойным — рабочие все настойчивее требовали установления большей справедливости, но это ничуть не мешало состоятельным гражданам по-прежнему пользоваться своим влиянием и дистанцироваться от проблем нового времени.

Эта дистанция в некотором роде охраняла Тура. Ему посчастливилось вырасти, не зная никаких забот и лишений, через которые проходили дети рабочих. Кудрявый блондин, он ходил в нарядной одежде, как лорд Фаунтлерой[8], и ни пятнышка не было у него ни на курточке, ни на брюках. Его очень вкусно кормили, и ночью он спал под мягким одеялом.

Ему также не довелось увидеть многого из той неприглядной действительности, что властвовала в бедных районах города, где тлело недовольство безработицей и дороговизной жизни. На стол бедняков подавали жидкую кашу, а когда дети укладывались спать на влажных и неровных соломенных матрасах, матери садились у изразцовой печки и штопали чулки.

Когда Тур Хейердал вырос, Вестфольд в индустриальном отношении был еще молодой провинцией. Индустриализация в Ларвике началась не ранее девяностых годов XIX века — как раз тогда, когда отец купил пивоварню. Здесь доминировали крупные деревообрабатывающие предприятия семейства Трешов-Фритцё. Позже, скромно заявив о себе в 1893 году, разрослось предприятие Альфреда Андерсена «АО Механические мастерские и литейная». Через десять лет у «Альфреда», как в народе называли литейную, было уже около двухсот сотрудников. На стеклянном заводе в Ларвике работало около ста человек, немало рабочих было занято на городских спичечной и табачной фабриках. После крупного пожара в 1902 году восстанавливать Ларвик приехали многочисленные ремесленники, многие тут и остались. Достаточно много людей трудилось на хорошо оплачиваемой и потому популярной работе в городских каменоломнях, где добывали редкий и ценный минерал ларвикит. Но хотя количество рабочих в старом графстве наместника Гильденлёве росло, организованных выступлений здесь не наблюдалось.

Однако в 1912 году (как раз в этом году родители Тура поженились) в городе побывал лидер рабочего движения Мартин Транмэль и своей агитацией создал в шахтах, образно говоря, взрывоопасную обстановку. В результате возникла рабочая газета «Новатор», а чуть позже, в годы Первой мировой войны, стали интенсивно создаваться профсоюзы. В муниципальных выборах 1919 года рабочие Трешов-Фритцё и «Альфреда» принимали участие уже под руководством профсоюзов, что застало буржуазию врасплох. Боязнь «красной угрозы» была столь велика, что, когда активность избирателей в первой половине дня голосования показала опасную тенденцию, Избирательный союз буржуазии Ларвика обратился к своим еще не проголосовавшим сторонникам: «Внимание! Городу угрожает опасность. Неужели красные партии, которыми руководят из Народного дома и из Москвы, станут хозяевами в городе? Ситуацию еще можно изменить!»

Ситуация после этого изменилась, но не кардинально: рабочая партия завоевала 23 из 53 мест. Но при том, что буржуазные партии получили большинство, мэром года был избран социалист; такое в Ларвике произошло впервые.

В 1921 году, когда Тур-младший пошел в школу, состоялись выборы в норвежский парламент. Рабочая партия выдвинула кандидатом в члены парламента редактора газеты из Ларвика, и таким образом город получил в стортинге депутата-социалиста.