Кроме того, ему предписывалось строжайшим образом соблюдать правила гигиены: нужно было постоянно мыть руки, не разрешалось пить из чужих стаканов и строго-настрого запрещалось ковырять в носу.

Такой режим вообще-то соответствовал тогдашней моде в воспитании детей, но фру Хейердал решила пойти своим путем и усложнить его, запретив сыну общаться с ровесниками. Все, что казалось для мальчика естественным, с ее точки зрения было опасным. Поэтому ему не довелось, как другим детям, побегать по пристаням у фьорда, одолжить ножик и вырезать себе лук и стрелы. Если он выходил за границы сада, то всегда в сопровождении взрослых. Таким образом, у Тура сформировалось «ощущение, что все кругом опасно».

Первый биограф Тура Хейердала Арнольд Якоби указывал на непоследовательность действий его матери: «С одной стороны, она хотела вырастить из мальчика мужчину. С другой стороны, она старалась, чтобы он как можно дольше оставался ребенком». Иными словами, мать понимала, что сыну следует закалить характер, чтобы вырасти таким, каким она хотела его видеть. Однако необходимой для этого свободы она ему не давала. Таким образом, из Тура поначалу получилось довольно замкнутое и слабое существо.

У него имелся один настоящий товарищ — няня Лаура. Она была худа и морщиниста, над ее кроватью висели картинки с ангелами. Туру она давала все, что в силу своих представлений о воспитании недодавала строгая мать. От Лауры он получал теплые ласки, она читала ему книжки, благодаря ей он впервые узнал о Пиноккио — деревянном мальчике, у которого вырастал нос, если он говорил неправду.

Подоткнув юбки, Лаура играла с Туром в футбол на пустыре перед сараем. Взяв с собой корзинку с едой, они ходили на пруд или гуляли среди высоких деревьев в лесу Бокескуген — настоящей Земле обетованной, где мальчик впервые увидел муравьев, ящериц и лягушек.

Одно из наиболее ранних воспоминаний Тура связано с такой прогулкой. Он сполз с пледа, на котором они сидели, и увидел в траве очень маленьких животных. Особенно запомнились ему муравей, пытавшийся залезть на соломинку, и зеленый червяк, который превращался в дракона, когда вставал на хвост и пытался дотянуться до красной отметины на краю листочка. Но в тот самый момент, когда червяк почти добрался до цели, Лаура посадила Тура обратно на плед. Зачем она сделала это именно сейчас, когда он был так увлечен своим только что открытым миром?

Козье молоко. Отец и сын играют с козой. Мать Тура считала, что козье молоко полезнее коровьего, поэтому они держали коз

Фру Хейердал четко знала, что хорошо для ребенка, и поскольку она вбила себе в голову, что козье молоко полезнее коровьего, то поила сына исключительно козьим молоком. Чтобы молока было вдоволь, она купила двух коз и поместила их вместе с рабочими лошадками в конюшне отцовской пивоварни. Коз иногда выпускали в сад, и для Тура эти белые косматые создания стали товарищами по играм. Больше того — благодаря им у него открылись глаза на мир животных. Мать поощряла это его увлечение.

Алисон любила читать, у нее была обширная библиотека. Ее интерес к естественным наукам отразился на подборе книг, и теперь, специально для сына, она выискивала на полках книги о диких животных, народах, живущих в других странах, или о путешественниках-первооткрывателях. Если о Пиноккио и Тарзане мальчику читала Лаура, то своим интересом к живой природе он, безусловно, был обязан матери. Она читала ему одну книгу за другой, Тур все более увлекался услышанным. Он рассматривал многочисленные иллюстрации и словно отправлялся то в путешествие к неграм в Африку, то к индейцам в Америку, то к полинезийцам на Тихий океан, и везде можно было найти необычных животных и растения. Он узнал о крокодилах, жирафах, слонах и львах. И о кокосовых орехах, которые ему показались столь удивительными, что он захотел получить один такой себе на Рождество.

Дом на Стенгатен стоял наверху крутого склона, и из своей комнаты Тур мог видеть весь город и порт, и фьорд, и горизонт вдали. Сидя у окна, он рассматривал людей, идущих по своим делам по улицам и мостам. Ему были слышны удары судовых колоколов и гудки приходящих и уходящих пассажирских пароходов, паромов, рыболовных шхун и грузовых судов. Отсюда он провожал взглядом парусные суда, скользившие при попутном ветре к маяку Свеннер. Море, открывающееся между голыми холмами, отделялось от неба тонкой полоской горизонта, а что было там — за горизонтом?

В доме была кухарка по имени Хельга — здоровая, полная женщина. Когда у нее в комнате собирались подружки, она доставала гитару и пела псалмы. Однажды, когда родителей Тура не было дома, он услышал, что кто-то зашел в ванную. Он подкрался к замочной скважине и посмотрел. Внутри он увидел кухарку, пытавшуюся втиснуться в узкую ванну. Она была совершенно раздета — как ангелы на картинках. Тур опрометью кинулся обратно в комнату и спрятался под одеяло. Свою мать он ни разу не видел даже в нижнем белье! Тем не менее, на мальчика произвело впечатление вовсе не запретное зрелище, а вода, которая как водопад выплескивалась из ванны, когда Хельга пыталась в нее залезть.

Тур лежал в кровати и представлял себе, как он пошел бы в ванную, открыл бы краны так, чтобы вода перетекла бы через край, дошла до комнаты мальчика, подхватила бы его кровать, и потекла к фьорду, за горизонт, до самой Африки! Или к островам, где росли кокосовые пальмы!

Однако в таких фантазиях Тур всегда оставлял место для реальности. Когда в конце воображаемого путешествия кровать потерпела крушение, мальчик набрался мужества и пообещал себе, что когда вырастет и сможет сам решать, что ему можно делать, он отправится туда, где «растут пальмы и живут негритята».

Не без помощи матери возникли первые трудные вопросы. Склонившись над увлекательными книгами о людях, животных и природе, они начали размышлять, как все появилось и с чего все началось. Откуда мы возникли? Что с нами будет? Сначала казалось, что ответы найти легко, но мать не отступала от своего и в лучших традициях дарвинизма отвечала, что рассказы о сотворении мира, которые он слышит в церкви, — глупость. Тот, кто верит в существование управляющей нами божественной руки, сам не знает, о чем говорит. Никто нами не руководит, ни на небе, ни на земле, есть только постепенное развитие, в ходе которого в беспощадной борьбе вид сталкивается с видом, а индивид — с индивидом, и в конце концов слабые не уступают сильным; так животное превратилось в человека.

А когда мы умрем? Не верь в рай, мальчик, туда никто не попадает, это ерунда, и вообще ерунда всё, чем занимаются в церкви во время молитв и проповедей. Когда мы умрем, мы становимся прахом, и все. Алисон не видела причин приукрашивать ситуацию.

Во время «тайных часов» с отцом все было по-другому. Отец верил, что где-то наверху действует божественная рука. Бог создал нас, и Он заберет нас, когда нам однажды придется умереть. Отец не знал, как будет выглядеть новая жизнь, которая ожидает нас по ту сторону, — об этом не знает никто. Но он был уверен, что та, другая жизнь, будет лучше. Надо молиться, наставлял он сына, чтобы Бог нам помогал, и утверждал, что в пользе молитвы Тур-младший в минуту опасности обязательно убедится сам.