это она меня еще и каблуками туфель старается пришпорить, чтобы побольнее было. Каблучки её и правда в бока мне вонзаются – жесть. И стыдно, и больно, и тяжело уже до невозможности. А она там наверху сидит, на прохожих как королева поглядывает, да на Колю, впереди плетущегося, с презрением смотрит. Вот такое нам наказание за наш побег выпало. Да только не наказание это было. Это был позорный путь домой. Чтобы мы поняли, что никуда от Хозяйки нам не сбежать, а если попытаемся – то назад дорога нашим кровавым потом будет полита. На себе её величество потащим обратно, грыжу себе зарабатывая. Чтоб не вздумали впредь даже во сне такие побеги видеть.

Кстати, я это не придумал ради красного словца. В тот же вечер, когда мы кое-как добрели до имения Акулины, она нам объявила, что теперь будет наши мысли контролировать и даже во сне мы не должны мечтать о свободе. А если что-нибудь такое приснится ненароком, обязаны сами о такой крамоле на себя доносить и она уже будет решать, как нас за эти сны наказывать.

В ногах мы у неё ползали с братом в тот момент на всё согласные. Потому что понимали – завтра с утра основное наказание-то и начнется. Не миновать нам той горькой чаши.

Но и с вечера немного кренделей отхватили оба. Посмотрела на нас Акулина строго, встала, подошла поближе, за волосы каждого взяла (крепко так взяла, сморщились мы с братаном, я даже застонал слегка) и к своей мокрой пахучей кунке притянула наши физиономии.

– Разозлили вы меня сегодня, – говорит, – разозлили, но и раззадорили. Давно так сладко не каталась на мальчишках. Демонов в моей душе вы славно потешили. А меня возбудили и что теперь мне делать? Кто первым отлизывать мне будет?

А мы уже знаем по опыту, что кто первым отлизывать вызывается, тот и в шоколаде. Так что я первым кунку её поцеловал, думал брату подсоблю – если я отлизываю, то его она отдохнуть отпустит. А оказалось всё немного сложнее.

– Отлично, – говорит Хозяюшка. – Значит, ты язык свой в писю мне засунул, а ты – она брату плетку показывает, которая неизвестно откуда у неё в руке взялась – раком встал, жопу оголил и приготовился получить сотню горячих.

И сладострастно так посмеиваясь, добавляет:

– Сотню – это если братик твой сноровистым лизуном окажется. Быстро удовлетворить меня сумеет. Пока я тебе сотню эту отстегивать буду. Сразу предупреждаю – с протяжкой буду отстегивать, так что терпи. Ну а если никудышным он будет лизунчиком, то и помучиться тебе придётся подольше. Уж не взыщите, перевозбудилась я сегодня, так что без порки вряд ли кончить смогу.

И вот опять, в который уже раз получилось, что брата я под плеть подставил. Зарылся в её слизистые складки, весь в её соках, хлюпаю и глотаю, носом даже ей клитор её разбухший пытаюсь удовлетворить, а сам с ужасом слышу, как стегает она плеткой по спине моего Коляна. Как он вскрикивает после каждого удара и старается не стонать, но плохо у него это получается. И удары эти слышу – с протяжкой, по вспотевшей плоти, как по мясу живому… Это из-за меня он так страдает, а я? А я садистку его истязающую позорно языком ублажаю. Да ладно б ублажил как следует и избавил бы братуху от боли лютой. Так ведь получается, что я правда никчёмный кунилингер. Никак Акулина не кончает. Пыхтит, тоже стонет, но от наслаждения, паскуда этакая, а кончить – никак. Голову мою одной рукой себе в пизду по самые уши уже вдавила, чуть ли не все волосья повыдёргивала, а не кончает и всё тут…

Я от отчаяния даже заплакал, но тут как раз Акулина и задрожала всем телом, забилась в оргазменном пароксизме, меня утопила в своих выделениях чуть больше, чем полностью. Вроде как довольна осталась. Завалилась на постель, еле отдышаться смогла. Ну и нам поспать разрешила, отложив главные разборки до утра.

***

Мне в ту ночь ничего крамольного не снилось. Снилась речка, как мы с братом купаемся, правда, никакой барыни с нами рядом нет, и мы отдыхаем, а потом рыбу ловим. Приличную такую щуку вытащили, килограммов на восемь. Только собрались уху варить – слышу хлопок в ладошки. Акулина нам пятки свои свешивает с кровати – лизать, холопы!

А у меня тело так болит, что я даже пошевелиться не могу. Представляю как сейчас Коляну – он-то помимо катания на себе этой коровы еще и плетей отхватил сверх всякой меры человеческого терпения. Но смотрю – бодрячком братан мой держится. Спина и что пониже исполосованы, конечно, но не до крови, во всяком случае Акулинин отвар раны по-прежнему заживляет исправно. Всё это я успел заметить, пока Коля платье своё через голову натягивал, а через секунду мы уже распластались перед королевой нашей на полу, и ноги её соленые и горячие в рот ловим, чтобы облизать и обсосать как божественные леденцы. Таков порядок. Полчасика каждое утро она всегда наслаждается оральным массажем стоп. Она говорит, что это по-научному называется шриппинг. Мне поначалу противно было до жути, особенно между пальцами ей вылизывать, и пятку сосать, а сейчас ничего, привык. После этого обычно бывает куни, но сегодня Хозяйка явно настроена была на разбор вчерашних полетов.

Хотя перед этим мы позавтракали. Распорядок дня она соблюдает неукоснительно. На то и ведьма. Говорит что ведьмы – самые дисциплинированные существа на свете. Мы не спорим.

После трапезы вывела нас во двор, поставила перед собой и говорит:

– Ну, видимо, по-хорошему вы никак не понимаете. Доброту мою за слабость принимаете, без дисциплины никак. Пряником вас не проймёшь (это розги-то в бане и плетка постоянная пряником теперь называются!), значит, придется вас иначе воспитывать.

Я глаза на этих словах закрыл и замер. Что еще эта Эльза Кох для нас придумала за ночь? На углях горящих танцевать заставит? Гвоздями к забору приколачивать будет? Шкурку с нас живьем потихоньку спускать собирается? Какие там еще у ведьм способы изведения рода человеческого остались, с которыми мы еще не знакомы?

Всё оказалось проще. И коснулось лишь меня в основном. Порылась в своей сумке Акулина Прокофьевна и достала оттуда еще одно короткое платьице – на этот раз мне его бросила в лицо.

– Надевай.

Спорить с ней в тот момент мне, разумеется, и в голову не пришло. Быстро натянул кое-как платье, оказалось ничего так, симпатичное, белое в