Остальные оказывали помощь друзьям и накладывали жгуты и повязки. Все кто мог ещё двигаться, держали в руках котелки, и вычерпывали холодную воду, текущую в лодку сквозь десятки пробоин.

Каким-то удивительным образом парень вдруг понял, что с левого берега начали бить советские пушки. Он обернулся и увидел слабые вспышки. Они мелькали с левого берега, от которого не очень давно отчалили лодки. Артиллеристы стреляли через широкую Волгу и старались разбить батареи противника.

Мало-помалу, баркас вышел из зоны обстрела и приблизился к пологому пляжу. Он выскочил носом на полоску песка и замер на месте. Не получившие ранений солдаты спрыгнули за борт, оттащили лодку от уреза воды и помогли выбраться пострадавшим товарищам.

Час назад с левого берега отплыло пятнадцать здоровых людей. Теперь же, в живых осталось только двенадцать. Четверо из них получили ранения. Причём двое — довольно тяжёлые.

Сержанту пехоты пробило грудь осколком снаряда, а бакинец Хорен Гаракян, получил удар шрапнели в затылок. Оба лишились сознания и потеряли большое количество крови. Их уложили на мелкий песок, перевязали и занялись другими бойцами. Третий был ранен в плечо, четвёртый — в бедро.

Оказав помощь своим сослуживцам, солдаты заметили вереницы раненых красноармейцев, бредущих из зарослей к Волге. Яков глянул по сторонам и заметил, что вниз по течению стоит небольшой теплоход.

Стальные щиты у него на бортах совершенно отсутствовали. Нос был разворочен бомбой фашистов. Парень видел то самое судно, что тащило их к острову. Рядом находились три лодки, прицепленные толстыми тросами к низкой корме.

На искорёженную взрывами палубу вели узкие сходни, сколоченные из ящиков от артиллерийских снарядов. По ним поднимались бойцы с перебинтованными телами, головами или конечностями. Вместе с ними медленно двигались и гражданские люди. Измождённые женщины, ревущие дети и, очень редко, пожилые мужчины. Многие из них тоже имели ранения.

Подошли речники в рваных тельняшках. Они взялись за борта протекающей лодки, подтащили её по воде к перевозчику и привязали канатом к корме. Так баркас опять оказался в небольшом караване. Только теперь караван стал вдвое короче, чем раньше. Остальные судёнышки были разбиты в мелкие щепы, затонули в реке или их унесло вниз по течению.

Несколько санитаров несли из кустов тяжелораненых, но не на специальных носилках, как это положено, а на плащ-палатках из простого брезента. Медики клали несчастных на мокрый песок, брали бойцов с двух сторон, как мешок, и перемещали в баркасы, залитые до половины водой. Пропитанные кровью войсковые накидки они забирали с собой и шли за другими страдальцами.

«Смогут ли бедные люди пережить переправу?» — подумал вдруг Яков и посмотрел на земляка. Харена Гаракяна грузили в ту самую лодку, на которой он прибыл на остров минут десять назад.

Сержанта устроили возле лейтенанта пехоты. Двое бойцов с «лёгким» ранением сели поблизости и положили головы красноармейцев себе на колени. Иначе они захлебнуться, если вода перехлестнёт через борт. Свободные лавки заняли очень худые жители города. Очень быстро, все плавсредства, что имелись в наличии, забили уже «под завязку».

Яков с удивлением понял, что обстрел почему-то затих. Парень посмотрел в разные стороны и невольно отметил, что вокруг так же светло, как солнечным днём.

Он задрал голову и увидел всё ту же картину: ночные разведчики, так же, как прежде кружили по небу и запускали специальные бомбы, горящие фосфором. «Кружат стервятники! — злобно подумал зенитчик. — Ждут, когда наши суда выйдут на широкую воду».

Нагруженный людьми перевозчик отошёл от узкого пляжа. Он развернулся и со всей быстротой, на которую был только способен, устремился на восточную сторону. Следом за ним тянулись деревянные лодки, в которых сидели искалеченные врагами военные или жители города.

Ниже по течению Волги от берега уже отходили другие суда. Едва они отдалились от острова, как в небе вновь засвистели снаряды. Началась очередная охота за советскими гражданами.

Степан Сергеевич укоризненно глянул на застывшего Якова. Тот подхватил свои вещи, подбежал ближе к майору и вместе со своим земляком, встал рядом ним. Прежде чем двигаться дальше, трое попутчиков невольно повернулись к реке и посмотрели на лодки, плывущие за небольшим теплоходом. Они скоро скрылись за разрывами бомб снарядов. Никто не мог точно сказать, смогут ли эти судёнышки добраться до левого берега?

Офицеры повернулись на запад, лицом к Сталинграду, и поспешили вперёд, к месту своего назначения. Впереди шёл майор, следом шагали два молодых лейтенанта.

Красноармейцы, оставшиеся без руководства, собрались в тесную кучку и с ужасом поняли, что из всего отделения, уцелело лишь пять человек. Четверо рядовых и ефрейтор, заместитель сержанта.

Весь взвод пехоты находился на небольшом перевозчике и погиб в полном составе при взрыве вражеской бомбы. Военные, плывшие на прочих баркасах, разбрелись неизвестно куда и что теперь делать, бойцы совершенно не знали.

Увидев трёх командиров, идущих на запад, ефрейтор бросился следом. Он обогнал офицеров, отдал честь и произнёс: «Товарищ майор, разрешите к вам обратиться?»

Степан Сергеевич ответил на уставное приветствие и выслушал короткий рассказ. Он немного подумал, повернулся к Тофику Бабаеву и приказал: «Товарищ лейтенант, назначаю вас командиром первого взвода сводного отряда пехоты. Принимайте бойцов под своё руководство».

Бакинец тотчас козырнул и продолжил вслед за майором: «Товарищ ефрейтор, назначаю вас командиром первого отделения первого взвода. Постройте всех рядовых в колонну по двое и идите за мной».

Красноармейцы выполнили короткий приказ и двинулись за офицерами вглубь широкого острова. Шедший рядом с бакинцем, Яков услышал шёпоток за спиной. Он навострил уши и разобрал, как пожилой боец кому-то сказал: «Нужно держаться рядом с майором. Чует моё сердце — он заговорённый от пуль и снарядов».

«Если бы он был таким, то не лечился бы в госпитале Азербайджана», — с усмешкой сказал себе Яков, но тут же одёрнул себя: «А кто знает, что он пережил на фронте до этого? Может быть, он выжил там, где все остальные погибли? Пожалуй, нужно прислушаться к совету того старика, хуже точно не будет».

Офицеры с солдатами вошли в редкий лес и увидели десяток песчаных тропинок, уходящих вглубь острова. Они прихотливо вились среди деревьев, но все до одной, вели точно на запад.

Судя по их ширине, здесь часто ходили толпы людей. Причём они продвигались в двух направлениях. К Сталинграду шло великое множество здоровых и крепких бойцов, а обратно тащились гражданские и красноармейцы, что получили ранения.

Плотные кроны деревьев скрыли высокое небо с немецкими «люстрами». Мертвенный фосфорический свет с трудом пробивался сквозь листья, и стало намного темнее.