Сергей давно уже заметил это и ему обидно, но он ничем не выдает себя. Но, пожалуй, самое обидное, что с таким же пренебрежением относится и Катька-Козленок — контролерша из ОТК, которая и сама работает всего какой-то месяц.

Не может Сергей равнодушно смотреть на Катьку. Или злость поднимается, или еще что-то непонятное… Не похожа Катька на других контролеров. Вот и сейчас она громко разговаривает с машинистом Гришей Кравченко.

— В следующий раз ползком обследую семидесятитонку, а негабарита не пропущу! Понял, бракодел несчастный! — Катя решительно встряхивает косичками, торчащими из-под ситцевого платочка, и уходит в конторку мастеров.

Сергей тоскливо смотрит девушке вслед. Она обратила на него внимание не больше, чем на придорожный телеграфный столб, а это, как всегда, здорово обидно…

— Ведь вот скрапина, — вздыхает Кравченко, — зацепилась за меня и царапает. Да что же я каждый кусок металла линейкой буду мерять! — восклицает он, с возмущением обращаясь к соседу Бурзаеву, ища у него поддержки.

— Молодой еще, — говорит Бурзаев, — не знаешь, как делать. Зачем все глядят, как грузишь? Надо тихо-тихо, немножко габарит сверху трусить, тогда пойдет. А что козел, что козленок, эта публика вредный.

У контролерши Кати фамилия Козлова, но за ней с первых же дней прочно укрепилось имя Козленок. Произошло это потому, что она беспощадно требовательно относится к отправляемой на мартен габаритной шихте. Увидит на вагоне кусок металла не по размеру и пишет где-нибудь мелом так, чтобы видел машинист: «Эй, козел, твой козлик в наши ворота не пройдет». Приходится снимать такой металл, хотя бы он всего на каких-то несколько сантиметров имел отклонение от правил, иначе забракует весь вагон. Упряма Катька. Многие машинисты недолюбливают «вредную Катьку», особенно Бурзаев. Вот и сейчас, едва она успела отойти, как он завел разговор:

— Раньше была работа, никакой контролер не видал, никакой габарит не знал. Разбил изложницу на две части, тащи на вагон. Попал кусок скрапа на магнит, хоть в двадцать тонн, тоже клади. Мартен все скушает. Хорошо было работать!

— Врешь ты, Бурзай, и раньше габарит был, — возразил немногословный машинист Проскуров, — а только настоящего контроля не было.

— Зачем вру? Правду говорю, кого хочешь спроси. Габарит, правда, был, зато Козленка не было, сам себе хозяин.

— Вот и видно, что не было настоящих хозяев, а хозяйничали такие, как ты.

Бурзаев отворачивается, не желая продолжать неприятный для него разговор. Проскурова он недолюбливает и втайне побаивается за острый язык и прямоту. Уйдет Проскуров, Бурзаев опять за свое возьмется, хвалит прошлое, учит, как лучше подрабатывать деньги.

Много раз Сергей слышал такие разговоры от Бурзаева и, чего греха таить, кое-что перенял. Есть еще машинисты, которые вперемешку с хорошим металлом отправляют на мартен и негабарит. Контролеры всегда на это закрывали глаза. Кусок, другой — не такая большая беда, лишь бы не заметил кто снаружи. Все-таки и они от выполнения плана премиальные получают. Узнал Сергей кое-что и другое. Грузят в думпкары шлак, отправляемый на свалку, тут уже гляди в оба. Шлак должен быть проверен тщательнейшим образом, чтобы не попал на свалку и металл. Однажды заметил Сергей, как сосед вместе со шлаком зацепил грейфером и кусок раскаленного «блина», мартеновцы называют его донным — остатки стали в разливочном ковше. Блины, как правило, отправляются в бойное отделение под разделку шарами. Ценный металл — первосортная сталь.

Пескарев позвонил и стал показывать рукой, решив что машинист просто оплошал, не заметил. Но тот отправил металл в думпкар, сверху завалил шлаком и Сергею погрозил кулаком.

А после работы он подошел к Сергею и зло заговорил.

— Ты, Пескарев, свою работу делай, мне не мешай. У нас такой закон.

Заметив, что Сергей молчит, он добавил уже более миролюбиво:

— Что с таким блином будешь делать? Долбать его, целый час пропадет, опять же в яме оставлять нельзя, зови такелажника, вытаскивай, за это время я три думпкара загружу. Понял, Пескарь?

«Как же так, — думал после этого разговора Сергее — кругом лозунги и плакаты: «Борись за каждый килограмм скрапа!» А тут Бурзаев целыми тоннами отправляет металл на свалку».

Рев кранов смолк, точно по команде. В цехе наступила тишина, и тогда стал слышен низкий тягучий вой заводского гудка.

Смена.

Смена предстояла скучная. Не было ни думпкаров под шлак, ни вагонов под скрап. Сергей цеплял магнитом пятитонный слиток, поднимал над ямой и бросал на спекшиеся пласты шлака. Шлак от ударов дробился, его собирали грейфером и ссыпали в кучи. Мысли у Сергея невеселые, он думает о Катьке.

С первых же дней в цехе они поругались, и с тех пор не стало житья молодому машинисту: то шлак слишком крупный, при кантовке может застрять в думпкаре, то металл проглядел, то еще что-то. Встанет девушка под краном Сергея и глядит своими немного раскосыми глазами, к чему бы придраться. А какая уж работа, когда за каждым движением следят, начинаешь нервничать, не знаешь, куда деваться. Подали вагоны под скрап. Из мартеновского цеха пришли чаши со шлаком. Работа пошла веселее.

Сергей машет рукоятями командоконтроллера, как жонглер палочками. Легкое движение, и многотонный грейфер, разинув свою ненасытную пасть, камнем падает вниз или птицей взлетает под самую ферму моста. С грохотом вгрызаются стальные челюсти в шлак, кусают огненную пищу огромными порциями и выплевывают ее на истекающие зноем кучи. Окутанные паром такелажники поливают шлак из брандспойтов. Но вот шлак собран, и на смену грейферу плавно выкатывается магнитная тележка. Огромная круглая рубчатая плита, способна притянуть к своему гладкому пятачку тысячекилограммовые глыбы металла.

Магнит шарит по кучам шлака, выуживает куски плавленного сосульчатого скрапа. Как живые, они прыгают к магниту со всех сторон. К вагону, который грузит Сергей, подходит Катя. Она осматривает скрап, обходит семидесятитонку со всех сторон, что-то записывает в маленькую книжечку. Потом начинает делать руками таинственные знаки. Сводит ладошки, а потом чуть-чуть раздвигает их. Это означает, что на вагоне есть негабарит.

Сергей даже краснеет от злости. Пришла… Хочется сегодня ему поработать, как никогда, появилось настроение, да и металла много, только разворачивайся. Уложил на вагон несколько скрапин больше положенной величины и старательно забросал мелочью. Но пронырливая Катька уже заметила и разводит своими противными ладошками.

Сергей сбрасывает с вагона негабаритные куски металла, а когда девушка отходит подальше, снова укладывает их на вагон и еще тщательней маскирует. Это тебе, Катенька, за прошлое воскресенье, будешь знать, что работает не «Пескарь — пресноводная рыба», как она однажды назвала его, а Сергей Пескарев — опытный машинист. Над головой дергается сигнальный колокольчик. Это означает, что на подкрановых путях кто-то стоит и