на дневной сеанс, судя по афише, по-достоевски скучного фильма, победителя Каннского кинофестиваля, на последний ряд. Оправил одежду, улыбнулся своему тонированным зеленым отражению в стекле кинозала и пошел за той, ради которой все это устраивал. За Светой.

К ВОПРОСУ ОБ ОТНОШЕНИЯХ

— У-у-ух ты! Аж голова пошла кругом! — не сдержав эмоций, прокомментировал Анатолий. — Вот так Олег, вот так дамский угодник!

— Чему ты радуешься? — мрачно спросил Игорь. — Ты же его тоже обманул.

— Да что ты говоришь, — удивленно поднял брови Анатолий. — А как же Света? Все прелюдии из цветов и кинотеатра, а потом слюни и задний ряд в темном углу? А как же ты?

— А что я?

— А то, что одним из его желаний было, чтобы тебя никогда не было рядом со Светой, чтобы она тебя не помнила и вы никогда не встретились.

— Так вот почему она меня не вспомнила, — осенило догадкой Игоря. — И за что же он так со мной? Неужели нет других Свет или еще кого-то?

— А ты думаешь, что ему Света нужна? Ха-ха-ха, — расхохотался Анатолий. — Вот ты наивная душа. Не Света ему твоя нужна, а твои отношения с ней. Вот все ровно как было у вас, только без тебя. Понимаешь, не Игорь, а Олег теперь будет центром этой вселенной. И неважно, кто бы это был — Света, Юля, Лена. Олегу нужно было то, что он сам не мог создать, построить.

— А почему ты сейчас упомянул Лену? Она тоже как-то связана с Олегом?

— А то, как же! Это ты пока в игры свои играл, всем пытался что-то доказать, стать лучше, Олег ко всем девушкам подход нашел, хоть и не красавец. А ты очевидного не видел, конверты не открывал, сообщений не читал. Как ты вообще жизнь решил прожить?

— Я не знаю, — не смог найти ответ Игорь.

— Тебе всё давали, что же ты не брал? Не твое, считал? А чьё тогда? Света не твоя, Ленка эта малахольная тоже не твоя. Работа не твоя, потому что не знаешь, как её сделать, книга не твоя, потому что не написал, выбор не твой, потому что кто-то за тебя его уже сделал. А жизнь вообще-то твоя? Или ты тоже кому-то её отдал, а душу продал? — Он задумался. — Хотя нет, душу ты еще не продал. Ты даже желания ни одного не загадал, словно ни о чем не мечтаешь, ничего не нужно. Как дальше жить планируешь? — еще раз спросил он Игоря.

— А что мне желания? Я видел, как ты их исполняешь и к чему это приводит. Хотеть, говоришь нужно, мечтать, а я вот не хочу мечтать! Не хочу этих твоих подарочков! Я просто человеком быть хочу! Просто жить хочу, без фантазий!

— А то, как же, и просто человеком, и просто жить. А не оттого ли у тебя такая философия, что надорвался, когда мечтал? Помнишь — работал, зарабатывал, учился, загадал и почти добился, но споткнулся и с лету разбил весь организм, а вместе с ним и охоту дальше мечтать. А все от того, что пытался этой мечтой с людьми поделиться, дать им будущее, благополучие. Одно не учел, что в большинстве своем люди ленивы, завистливы, упрямы и жадны. Дай им одно, они сразу десять попросят и чтобы взамен ничего не давать. И даже так они все равно уползут в свое болото, чтобы там царствие свое развлечь новым рассказом о плохом и злом городе.

— Я как понимаю, ты речи свои сладкие завел для того, что мне что-то предложить? — как-то отстраненно спросил Игорь.

— Да что тебе предлагать, ты и сам всего добьешься, сам везде дорогу найдешь. Я вот прям вижу, как ты мне сейчас расскажешь о Ленке и где она, и о желании, что она загадала.

Он посмотрел на Игоря.

— Нет, не расскажешь? Ну, тогда я.

ЛЕНА

— Что ж за день сегодня такой? — Константин Николаевич с досады хлопнул дверью своего «Опеля». А хотя начиналось все нормально, и даже думал, что оценят его старания, возможно, даже наградят — хотя бы квартальной премией. Нет, все повернулось не так, как он загадывал. Он завел двигатель и выехал на автостраду. Виктор Сергеевич, начальник регионального отделения института изучения межгалактических наций, устроил ему такую выволочку, что яркий солнечный день свернулся до одного часа, проведенного в кабинете орехового дерева, подсвеченного перевернутыми чашами светильников. И как никто другой, сейчас он считал этот отчет несправедливым, не отражавшим сути его достижений. Хотя вряд ли его стали награждать только за представления о достижениях. Шеф так и сказал: «А я и не должен вас выделять за тысячу пойманных контрабандистов, когда как минимум четверо, о ком мы знаем, продолжают успешно проникать в зону. И все, между прочим, на вашем участке!». И что же — день вышел насмарку, в работе последних лет так и не поставлена точка, и самое главное, что решения не видно. Такое чувство, что он не работал все эти годы, а так, прохлаждался! «Да и черт с ними со всеми! С шефом, со сталкерами этими, с зоной, будь она не ладна! Все к черту! — чертыхнулся он. — И что же им всем не сидится, что же они все в зону прутся, словно им медом намазано? Вот откуда эти четверо появились на его голову?» Он с расстройства залепил по рулю, словно он был во всем виноват. «Ладно», — выдохнул он. — Всему свое время». Он подумал, что сейчас важно переключить внимание на что-то другое. «Заеду я, пожалуй, в «Борщ»», — и от этой мысли ему немного стало легче, словно временно сняли груз с плеч.

В трактире играла легкая ненавязчивая музыка, в воздухе плавали очаровательные запахи еды, а стойка бара манила разнообразием в разноцветном стекле, искусно подсвеченным, призывающим к дегустации. На противоположной от входа стороне он заметил старого знакомого, Ивана Никифоровича, первооткрывателя, связавшего аномалии зоны с посещениями, чему был сильно рад. Сейчас он обрадовался бы любой компании, а уж такой тем более!

— Дорогой, Иван Никифорович! Как же я рад вас видеть! — Не скрывая своих чувств, он направился к нужному столику.

— А, Константин Николаевич! Взаимно, взаимно! Давненько мы