– Нет, она смогла, – настаивала подруга матери. – Твой отец помог…

Мой отец к тому времени уже десять лет как почил.

– Не понимаю.

– Она ощущала его присутствие. Оно становилось всё сильнее и сильнее. Настолько сильное, говорила она, что иногда я чувствую: он где-то дома и зовёт меня. А порой он будто сидит рядом со мной. Она знала. Он будто бы приходил забрать её с собой.

За десять лет моя мать ни разу и словом не обмолвилась о том, что видит призрак отца. Полагаю, дело в том, что я не разделял её религиозные взгляды. Я узнал секрет матери, когда её часы были сочтены. Сама она больше уже ничего не говорила, а к полудню её не стало. Но моё любопытство не угасает до сих пор.

– Вы на самом деле думаете, что это он?

Очки Мевис чуть соскользнули на кончик носа, но она быстро их поправила.

– Да, – откликнулась она.

– Как, по-вашему, что это значит? Джордж возвращается…

– Не знаю. Может быть, и он скучает по мне.

– Вы набожный человек?

– Нет. В церковь я не хожу и никогда не ходила. Джордж тоже.

– Верите ли вы теперь в жизнь после смерти?

Мне пришла мысль, что Мевис сможет найти утешение в посещении церкви или хотя бы обретёт среди прихожан друзей и поддержку.

– Да не очень. Даже и не знаю, во что я верю.

Фрейд утверждал, что в бессознательном могут мирно сосуществовать любые, даже диаметрально противоположные убеждения. Человеческие существа в этом плане идут ещё дальше: мы можем противоречить сами себе сознательно. Так и с Мевис: она никак не связывала появление умершего мужа с божественным вмешательством.

– Хорошо. – Я сделал пару малозначимых пометок в блокноте, обдумывая следующий вопрос. – А Джордж когда-нибудь разговаривал с вами?

– Нет. Он просто появляется… а потом исчезает.

– Можно ли как-то по-другому объяснить то, что вы видите? – Мевис не поняла, о чём я. – Возможно ли, что вы видите не реального Джорджа, а что-то сродни иллюзии?

Я не собирался переубеждать её. Я лишь пытался получше уяснить, как она сама оценивает ситуацию. Мевис была пассивной и не склонной к рефлексии, ей совершенно не хотелось задаваться вопросами и анализировать то, что с ней происходит.

– Нет, – коротко бросила она.

– А может ли быть, что вы так сильно скучаете по Джорджу, что ваш разум начинает подыгрывать вам?

Она поджала губы, нахмурилась и выпалила:

– Нет.

– Мевис, – произнёс я, отложив ручку и подавшись чуть вперёд, – что вы чувствуете, когда видите Джорджа?

– Мне не страшно…

Я видел, что мои вопросы смущают её, поэтому не стал упорствовать. К тому же от галлюцинаций Мевис, похоже, никто не страдал. Возможно, галлюцинации, связанные с утратой, свидетельствуют больше не о том, что человек не может смириться с ситуацией, а о том, что он защищается и пытается ужиться с источником стресса. Подобные видения в какой-то мере делают смерть не такой всепоглощающей и облегчают чувство одиночества.

Мы провели с Мевис в общем счёте десять встреч. Я сделал ровно то, о чём меня просили: оказал психологическую помощь, связанную с утратой, и провёл когнитивно-поведенческую психотерапию, чтобы справиться с депрессией. Терапия помимо прочего заключалась в том, чтобы провести ряд экспериментов с закостенелыми и демотивирующими убеждениями Мевис. В основном эти убеждения касались того, что, по её мнению, она могла делать, а что не могла. Например, она не ощущала в себе достаточных сил, чтобы справиться с социальными ситуациями.

За время наших встреч Мевис стала более активной и даже начала посещать клуб знакомств, организованный благотворительным фондом по заботе о душевном здоровье. Но пользы от него было не очень много, потому что на самом деле Мевис не хотела заводить друзей, улучшать качество жизни или даже просто стать счастливой. Она нуждалась только в одном – в сексе. Явление призраков, как правило, наделяется каким-то духовным значением: люди начинают верить, что душа бессмертна и новая встреча возможна в мире ином. С Мевис же было всё наоборот. Она не размышляла, а может, попросту не могла размышлять в подобном ключе. Призрак её мужа, порождённый плотскими желаниями, не заставлял её думать о чём-то высшем за пределами бренного мира, а лишь ещё больше привязывал к миру телесных удовольствий.

Психиатр Элизабет Кюблер-Росс выделила пять степеней переживания горя: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Хотя её труд оказал мощнейшее влияние на психологию и психиатрию, есть большое число доказательств в пользу того, что переживаемое горе нельзя упорядочить. Каждый человек переживает утрату по-своему, у каждого свои обстоятельства и свой итог. Нет единого, общего лекала, с которым можно было бы подступиться к переживаниям об утрате, и нет универсального способа горевать.

На улице снова лил дождь, когда мы с Мевис стояли в прихожей и прощались после заключительного сеанса. Она подняла зонтик с пола, а я отворил дверь.

– До свидания, – сказал я. – Если вам захочется побеседовать ещё, непременно звоните в отделение психологии.

Мы обменялись рукопожатием. Мевис не улыбалась. Она взглянула на небо, нажала кнопку на рукоятке зонта, и над ней тут же раскрылся чёрный купол. Она спустилась по лестнице и побрела в сторону бара на углу улицы. Я думал, может быть, она обернётся, но она продолжала идти, пока не скрылась из виду.

Я вернулся в приёмную и стал глядеть в окно, на серое унылое пространство между больницей и исследовательским институтом. По бурным потокам воды пробежал эксцентричный психолог – тот самый, в полиэстеровом костюме и кроссовках. А больше никто не появлялся. Вскоре зажглись фонари, и с ними засияла брусчатка. Мевис не выходила у меня из головы.

Многие люди жалуются, что в их супружеской жизни не хватает секса. А вот отношения Мевис и Джорджа состояли почти из одного только секса. Отлив тестостерона должен был осушить океан их страсти и оставить ни с чем – превратить в двух незнакомцев, которым не о чем поговорить и которые живут каждый своей жизнью. Однако Мевис и Джордж продолжали жить гедонистами, превратив спальню в райский уголок, полный чувственных беззаботных наслаждений; покидая свой дивный мир, они встречали только унылую реальность, которая могла их порадовать разве что чаем с бисквитными пирожными. Секс не может сблизить людей, сделать их родственными душами. Отношения, построенные на сексе, непременно распадутся, потому что секс не любовь, а лишь его часть. Однако Мевис с Джорджем показали, что с неугасающей страстью остальные компоненты любви не нужны.

Удивительно? Не особо. На первых этапах отношений, когда страсть пылает сильнее всего, влюблённых больше связывает секс, а не разговоры. Плотское желание намного мощнее душевной симпатии.

Мне вспомнилась знаменитая цитата Вуди Аллена: «Секс без любви – бессмысленное занятие, но среди прочих бессмысленных занятий он – самый притягательный».