Происходящее явно расстраивало Аниту, но её голос на протяжении всего повествования оставался ровным. Она не плакала и прекрасно осознавала, зачем пришла и чего хочет: «Я всего лишь хочу разложить всё по полочкам и понять, что происходит».

– Согласится ли Грег зайти ко мне? – спросил я. – Мне бы хотелось сперва поговорить с ним наедине. А затем сможем ли мы устроить ряд совместных встреч?

– Я дам ему ваш номер, он позвонит. – Анита поднялась с места и направилась к выходу.

Семейная терапия уходит корнями в довольно мрачные времена. Она возникла как часть нацистской программы по оздоровлению. Если бы к господству над миром пришёл Третий рейх, обществу понадобились бы большие, крепкие и расово чистые семьи. Но после войны семейная терапия эволюционировала в нечто совершенно иное. Сегодня существует несколько разновидностей такой терапии, но во всех них присутствуют общие составляющие – например, партнёры в паре учатся разговаривать друг с другом и овладевают навыками разрешения конфликтов. В отношениях несчастливых пар присутствует слишком мало похвалы и подбадривания, вместо них чрезмерно много упрёков и порицаний (большинство из которых ещё и высказывается гневным тоном); процветают шаблоны взаимно негативного поведения; секс случается всё реже, и совместное времяпрепровождение больше не радует.

Я заметил, что Анита любит использовать слова «всегда», «никогда» и похожие на них. Грег всегда поздно приходит домой и никогда не отвечает на сообщения. Такие категоричные высказывания редко отражают реальное положение вещей и зачастую свидетельствуют об определённом типе мышления и искажённом восприятии. Психоаналитик Карен Хорни, рождённая в Германии, стала первым психотерапевтом, заметившим связь между языком и психологической уязвимостью. Она обратила внимание на «тиранию долженствования» и отметила, насколько сильно бескомпромиссная внутренняя речь формирует в человеке стресс и чувство вины: я должен быть безупречным, я должна быть худой, я должен быть успешным. Поощряя пациентов изменить словарный запас, можно помочь им прийти к более плодотворной корреляции внутренней речи и окружающей действительности. Даже небольшие изменения в речи оборачиваются более взвешенными решениями и улучшенным настроением. Я сделал короткую рабочую заметку: чрезмерное обобщение.

На следующей неделе я встретился с Грегом – скромным и опрятно одетым мужчиной, закончившим Кембридж по математическому направлению. Я в общих чертах рассказал ему о жалобах Аниты и стал ждать, что он мне ответит. Губы Грега сложились в невесёлую улыбку.

– Значит, она вам не рассказала.

– Прошу прощения?

Он вздохнул и подался чуть вперёд.

– Я редко выхожу из дома, – начал он, – один-два раза в неделю. Когда же меня нет, я, как правило, пишу Аните, где я и когда вернусь. Раньше я порой забывал написать ей – что было, то было, – но больше уже не забуду. Анита устроила мне такой разнос. Я просто не могу понять, почему она чувствует себя такой неуверенной. Она ведь потрясающая, я даже и не мечтал о таком счастье. Понимаете, она ведь запросто могла стать моделью. – Он взглянул на меня, ожидая моего согласия, и я кивнул. – Но она ведёт себя так, будто у неё больше нет выбора.

По словам Грега, Анита позвала его жить к себе, потому что хотела держать под строгим надзором.

– Она считает, что я хочу уйти к другой женщине и что у меня кто-то есть на стороне. Но я не стал бы изменять, не такой я человек. К тому же я люблю Аниту.

– Вы говорили ей всё это?

– Конечно, постоянно повторяю, но толку никакого. Она всё равно думает, что я хожу налево. Она постоянно расспрашивает меня, где я был и с кем. Я словно на допросе. А если я вдруг допущу ошибку – если она найдёт какую-то нестыковку, – то она очень сильно огорчается. Она сразу уходит в себя и больше не разговаривает со мной. – Грег уронил голову на грудь, и взгляд его замер. – Постепенно она оттаивает, но мне приходится заверять её, клясться ей, что я говорю чистую правду. – Он стеснительно замялся и вытащил из свитера выбившуюся нитку. – Она требует, чтобы я показывал ей свою переписку и все расходы с кредитки.

– И вы показываете?

– Мне нечего скрывать. Но такие проверки никуда не годятся, верно? – Он откинулся на спинку дивана и погладил ровно подстриженную бороду. – Как-то вечером я пришёл домой и решил принять душ. Я стоял в кабинке, и вдруг в ванну зашла Анита – она сказала, что собирается закинуть грязное бельё в машинку, и забрала бельевую корзину. – В глазах Грега читались сомнение и озадаченность, он не знал, стоит ли ему продолжать рассказ. – Дело в том… Анита так и не начала стирку – она просто-напросто хотела осмотреть мою одежду.

– Откуда вы знаете?

– Может, я и ошибаюсь… но думаю, так всё и было.

– Она искала улики…

– Да она совсем помешалась.

Грег поёжился от собственных слов. Мысли сродни заклинаниям, мощь которых проявляется лишь в миг, когда они срываются с языка.

Прежде чем продолжить, я обязан был прояснить одну вещь.

– Грег, я хочу задать вам личный вопрос, ответ на него останется между нами.

– Хорошо, спрашивайте.

– Вы когда-нибудь изменяли?

– О Боже, нет! – Мой вопрос обидел его. – Я действительно хочу, чтобы у нас с Анитой всё сложилось. Я никогда и никому не изменял. Я не такой человек.

Анита выудила из сумочки резинку и ловко собрала волосы в хвост.

– Мы совершенно разные люди, – сказал она. – Мы видим всё под разными углами.

Я ответил уклончиво, заметив, что объективной точки зрения порой не найти и вообще довольно сложно понять, как всё происходит на самом деле.

– Итак, – продолжил я, – как же часто Грег отлучается из дома? Его постоянно не бывает, как вы предполагали, или всё же раз-два в неделю?

– Может, я и в самом деле преувеличила. Но суть-то была не в этом, а в том, что мы не проводим время вместе.

– Вы когда-нибудь просили его показать вам выписку по его кредитной карте?

– В последнее время не просила.

Она продолжала увиливать от ответов, а затем выпалила:

– Хорошо, наверно, я и в самом деле могу быть излишне властной, контролирующей и всё в этом духе. Ну и что? Если любишь кого-то, разве это не само собой разумеется?

Любовь и ревность сплетены неразрывно. Средневековый священник Андрей Капеллан составил тридцать одно правило куртуазной любви, и второе правило гласило: кто не ревнив, тот не может любить.

– Да, – согласился я. – Это в порядке вещей. Любовь и ревность идут рука об руку. Когда ты не влюблён, измена тебя не тревожит.

– Вот именно, – кивнула Анита с явным облегчением. – Если человек ревнует, сразу ясно, что ему не всё равно. – Затем она призналась: – На самом деле я очень много размышляю об измене. Время от времени в голову приходят такие мысли, что… даже в ночных кошмарах такое не приснится. Я представляю, как Грег выходит из дома, а потом едет встречаться с какой-то женщиной. Представляю, как они вместе находят какую-нибудь дешёвую гостиницу и снимают там номер на день.