— Вот, — сообщил Бубрик, встряхивая зонтом иосыпая вывалявшуюся в жидкой грязи Наташу миллионом капель. — Получи,дружище, свое добро. С доставкой, так сказать, на дом.

Покровский с изумлением взглянул на захмелевшую Наташу,которая изо всех сил старалась удержаться на ногах и по этому поводу сильновыпячивала живот. После чего неуверенно уточнил:

— А ты убежден, что это мое?

— Ну ты даешь! — расстроился Бубрик. — Смотривнимательнее.

Андрей вытянул шею и приблизил свою мятую со сна физиономиюк мокрой Наташиной.

— Будто бы что-то знакомое… — пробормотал он. — Нонет — не узнаю.

Наташа была счастлива, что он ее не узнал — этого еще нехватало! Разве смог бы он воспринять ее всерьез после того, что случилось вгостинице?

— Черт знает что! — рассердился Бубрик. — Нехочу я в этом участвовать! — Он вскинул руку к глазам и воскликнул:

— В полпервого ночи!

Что, интересно, он будет делать с этой бабой, еслиПокровский от нее откажется?!

— Подожди, подожди, — пробормотал кандидатнаук. — Зачем ты привел ко мне это чудо-юдо?

— Она сказала, что служит у тебя помощницей!

— А-а! — хлопнул себя по лбу кандидат наук. —Вот кто это! Наталья Смирнова! — Он на секунду замолчал, затем сподозрением спросил:

— Неужели это вы?

— Это я, — подтвердила та с необычайнойважностью. — Я заблудилась.

— Что ж, — не смутился Покровский. — Входитев дом. Аркадий, ты тоже войдешь?

— Нет уж, — отказался Бубрик. — Я домой,творить.

— Творить? — искренне удивилась Наташа, и Андрейпояснил:

— Он художник. Довольно известный.

— О! — Наташа похлопала Бубрика по руке. —Художник! Зер гут! Именно поэтому у вас полный дом костей и мушиных трупов?

— Когда-нибудь, — сказал Бубрик, — мои работыоценят по достоинству. В них — правда жизни и смерти.

После чего торопливо попрощался и скрылся во мраке ночи.

— Ну что ж, госпожа Смирнова, входите! — вздохнулПокровский, пропуская ее в дом. — Кстати, почему вы без вещей? Вы жесобираетесь здесь жить!

Наташа перешагнула порог под громыхание грома и ответила:

— У меня, конечно, была сумка. Конечно. Но я потерялаее, когда дралась с волками. Они напали на меня целой стаей.

— Волки? — опешил Покровский. — Где это вы ихраздобыли?

— Да тут, у вас. Вон в том овраге. — Она прилагаламассу усилий для того, чтобы держать хозяина дома в фокусе, поэтому махнуларукой довольно вяло.

— А как вы попали в овраг? — не отставал тот.

— Сначала-то я шла по дороге, — охотно объяснилаНаташа. — И только уж потом, когда встретила двух маньяков, свернула в лес.Пришлось немного поплутать.

— Я вижу, путь до моего дома оказался для вастернистым, — пробормотал Покровский, пытаясь получше разглядеть стоящееперед ним существо.

Девица была стрижена, как Вин Дизель, и одета в короткоемокрое платье, прилипшее к телу. Босые ноги оказались вымазаны грязью, к однойщеке прилипла трава, на другой отпечатался след черной ладони. Андрей не могпонять, каким образом уважаемое агентство так облажалось — прислало ему эточучело. Тем более что от чучела разило алкоголем. Невероятно!

— А где я буду жить? — через силу задала Наташамучивший ее вопрос. — С вами или где-нибудь поблизости?

— Что не со мной — это точно, — ответил Покровскийи проглотил улыбку, как сделал это тогда, в баре. От улыбки осталось на лицетолько впечатление. — Моя семья живет на первом этаже, а все, кто у насработает, — на втором. Ваша комната справа от лестницы, запомните? Не та,в самом углу, а вот эта, видите?

Вместо ответа девица икнула. Конечно, это было настоящеебезобразие, и по-хорошему, ее следовало бы выгнать на улицу. Но на улице цариланочь, бушевала гроза — в любом случае приходилось быть добрым. Покровскийрешил, что если уж не может разрулить неприятную ситуацию прямо сейчас, тостоит отнестись к ней с юмором. Это сохранит его нервы.

— Можете ознакомить меня с моими обязанностями, —великодушно разрешила Наташа.

— Ну уж нет, — пробормотал Покровский. —Сначала выспитесь, а потом поговорим.

— Ладно, — согласилась она и, шагнув в комнату,зацепилась ногой за коврик. Сказала: «Уи!» и свалилась на пол, как бревно.

Перед ее глазами оказались мужские штиблеты, аккуратно,носок к носку, поставленные возле низкого столика. Штиблеты были стоптанывнутрь, а шнурки завязаны трогательными бантиками.

— Вы косолапите при ходьбе, — обвинила ПокровскогоНаташа, с трудом поднимаясь на ноги. — Вам надо купить специальныесупинаторы.

— Спасибо, я буду иметь в виду, — усмехнулсяон. — Кстати, вы в состоянии самостоятельно принять душ?

— Ну да, — ответила Наташа, подходя к диванчикуперед камином. — Конечно. Только можно я сначала немножко посижу?

— Если вы сядете, то немедленно уснете. А мне вовсе нехочется, чтобы утром домашние застали здесь такое… Хм… Вас. Пойдемте наверх, ядам вам полотенца.

На самом деле полотенца уже давно лежали на кровати в тойкомнате, которую хозяин дома выделил своей помощнице, но Покровский решил, чтоесли не страховать ее на лестнице, она загремит вниз и свернет себе шею. Наташатем временем думала о том, что все ее преследователи остались с носом.

— Я в безопасности! — громко заявила она, храбронаступая на ребрышки ступенек.

— Это уж будьте уверены, — пробормоталПокровский. — Что касается меня, то тут вы в полной безопасности.

Она была ужасно потешной, и он не мог утверждать, что утромнепременно отправит ее обратно. Как это ни странно, ему понравилась ее пьянаясамоуверенность. Вернее, позабавила. Надо дождаться утра, а там уже поглядеть,что из нее получится после душа и нескольких часов сна.

— Только не ложитесь в ванну, — попросилон. — Ванна вам сегодня противопоказана. Воспользуйтесь душевой кабиной,хорошо? Халат в шкафу.

Засунув ее в комнату, он некоторое время прислушивался, ноне услышал ничего ужасного — звона разбитого стекла или стука падающего тела.Однако вода так и не начала шуметь. Покровский некоторое время раздумывал,потом легонько постучал. Никакого ответа. Тогда он осторожно приоткрыл дверь ипросунул голову внутрь. Девица стояла посреди комнаты совершенно неподвижно. Унее был стеклянный взгляд, и Покровский решил, что она спит стоя, словнолошадь.

— Эй! — позвал он. — Вы собирались в душ.

Она не реагировала.

— Черт с вами, ложитесь так. Только погодите, я накинучто-нибудь на постель.