Я опустила глаза и вышла из процедурки. Работы, к счастью,было предостаточно. Ближе к вечеру я зашла к Илье в палату, закрыв за собойдверь.

– Какого черта ты послал меня с этими деньгами? –с порога начала я.

Илья поднял голову и тихо сказал:

– Маша, ты что?! Я тебя никуда не посылал. Я простопопросил тебя оказать мне услугу. Мне кажется, ты должна чувствовать разницу.

– Хорошо, – выдавила я и тяжело вздохнула. –Тогда какого черта ты попросил об этой услуге именно меня?!

– Наверное, потому, что я тебе доверяю.

– Только не думай, что я тебе поверила! –разозлилась я. – Как ты можешь мне доверять, если знаешь меня всего одиндень?!

– Мне показалось, что ты порядочная девушка.

– А та, которая к тебе приезжает и с которой ты такнадолго уединяешься в палате, непорядочная?!

– Так вот, оказывается, в чем дело, – улыбнулсяИлья. – А я-то сразу и не понял. Да ты просто меня ревнуешь!

– Дурак! Ты слишком высокого мнения о себе!

– Может быть, но тем не менее это так. Ты простовлюбилась, Машенька, влюбилась как маленькая девочка.

Илья стал медленно приближаться ко мне. Я вжалась в стенку.В животе приятно заныло, губы раскрылись навстречу его поцелуям. Тело жаждалоласк – грубых, безумных, ради которых можно отдать все.

Когда Илья запустил руку под мой халат, я, на ми нугуопомнившись, попыталась его оттолкнуть, но руки против воли обняли могучую шею.Он прижал меня к стене и одним движением разорвал тоненькие трусики. Всхлипнув,я принялась расстегивать пуговицы на его пижаме. Илья улыбнулся, сбросил с себяшелковые брюки и фирменные плавки. Дальше все было как во сне. Мне ужаснохотелось этого наглого и похотливого самца, и он превзошел все мои ожидания…

Когда все закончилось, я, совершенно обессилевшая,опустилась на пол. Илья, поцеловав меня, ушел в ванную комнату, закрыв за собойдверь. Прошло около пяти минут, но он не появлялся. Мне стало стыдно. Быстроподнявшись, я запахнула халатик и выбежала в коридор. Слава Богу, в отделенииникого не было. В раздевалке я разрыдалась. Господи, так низко пасть! Отдатьсянезнакомому человеку прямо в больничной палате! Господи, стыд-то какой! Отецправ. Наверное, я действительно похожа на мать. После ее смерти он не уставалповторять, что мама была грязной потаскухой. Я никогда не верила ему, а теперьзнаю, что это так. Ведь мы с ней похожи, похожи во всем. Я ничем не отличаюсьот нее. Правда, я не смогу покончить с собой. Это мне не по силам. Я трусиха.Обычная трусиха.

Если бы мама осталась жива, все было бы по-другому. Она бынаучила меня, как вести себя с мужчинами. Страшно даже подумать, но Илья всеголишь второй мужчина в моей жизни. Про мужа я все наврала. У меня никогда небыло особых побед на любовном фронте. Мой первый мужчина встречался со мнойровно две недели, а затем исчез. Я нашла его и попыталась выяснить, в чем дело,но он засмеялся и сказал, что ему нужна женщина, имеющая деньги и прочностоящая на ногах. Наверное, именно с той минуты я возненавидела нищету и своесоциальное положение. Однажды я увидела его в иномарке, за рулем которой сиделамолодая привлекательная дама, курившая дорогую, тоненькую сигарету. Проревевсутки, я дала себе зарок не обращать на мужчин никакого внимания, а на своейличной жизни поставила жирный крест. Единственное, чего мне хотелось, так этоденег. Если бы я имела много денег, все было бы совсем по-другому…

Я переодела халат и посмотрела на себя в зеркало. Мнеказалось, что тело мое пропахло Ильей. Этот запах преследовал меня, против воливызывая желание.

Услышав стук в дверь, я поправила волосы и открыла дверь.Передо мной стоял улыбающийся Илья.

– Что произошло? – пытаясь придать голосубезразличие, спросила я.

– Ничего, – пожал плечами он. – Ничего, заисключением того, что я тебя трахнул. Я взорвалась:

– Послушай, ты зачем приперся? Что тебе надо?! Уколыдавно закончились! Больше я ничем не могу тебе помочь! Следующие уколыназначены на утро.

Поэтому ровно в десять изволь стоять в процедурном кабинетесо спущенными штанами, подставив свою ягодицу!!!

– Маша, ну что ты завелась! Я тебя про уколы неспрашиваю. Штаны могу спустить намного раньше. Зачем дожидаться десяти часов? Унас впереди целая ночь! Чувствую я себя намного лучше, яйцо больше не ломит, такчто особых причин для беспокойства нет.

Я залилась краской и влепила Илье звонкую пощечину. Оннедоуменно посмотрел на меня и испуганно сказал:

– Ты что, дура, что ли?! Что я тебе плохого сделал?!Ты, по-моему, сама была не против. Полчаса назад произошло то, чего мы вместеуже давно хотели.

– Пошел вон, придурок! – крикнула я. – Пошелвон в свою палату! Чтоб твое яйцо хирург ампутировал!

– Ты почему так разозлилась?

– Пошел вон, – выдохнула я и вытолкала Илью вкоридор.

Закрыв дверь раздевалки, я прилегла на кушетку, укрывшисьстареньким пледом, который валялся здесь с незапамятных времен. Вскоре меняпотянуло ко сну. Мне приснилась мама. Я шла по улице и случайно увидела ее втолпе. Она была похожа на меня, будто мы с ней подружки-ровесницы, сестры, неразличимыекак две капли воды. Я громко крикнула:

"Мама!” – и побежала к ней навстречу. Увидев меня, мамаобернулась, смахнула набежавшие слезы и приветливо распахнула руки, чтобыобнять меня. Я бросилась к ней на шею и громко заплакала. “Господи, что же тынаделала, мамочка! Зачем ты ушла? Если бы только знала, как мне не хваталотебя! Меня никогда и никто не любил все это время. Знаешь, как это страшно,когда тебя никто не любит. Это очень страшно, мама! Ты даже не представляешь,как это страшно! Я одна, совсем одна, мама! Обещай, что ты никогда меня неоставишь! Обещай, что ты будешь меня любить точно так же, как другие любятсвоих дочерей”. Мама улыбнулась, затем оттолкнула меня от себя и быстро пошлапрочь. Я побежала за ней, но вскоре она исчезла в толпе, и я потеряла ее извиду. Мне хотелось сесть прямо на землю, обхватить голову руками и громкозакричать. Только бы добраться до дома, взять плюшевого медведя и крепкоприжать к себе…

Громко зазвенел будильник. Я с трудом открыла глаза.Вставать не хотелось, но надо было разносить градусники, делать уколы, собиратьанализы – в общем, заниматься привычными делами.

В девять часов я сдала смену и поехала домой. Илья так и непоявился. Наверное, спал.