«Спокойно, — приказал себе Ковард, — это бред. Надо еще раз выпить жаропонижающее».

«Жаропонижающее, конечно, выпить нужно. Но это не бред», — ответил голос.

«Как не бред? Бред! Я же слышу голос».

«Бесспорно, слышишь. Я ведь разговариваю с тобой».

«Вот я и говорю — бред. Тебя ведь нет! Ты же говоришь в моей голове!»

«Верно, я в твоей голове. Но я есть!»

«А ты кто?»

«Я — это ты».

Ковард откинулся на подушку:

— Эличка, дай мне жаропонижающее.

Эльвира Павловна оборвала свою болтовню на полуслове:

— Погоди, дорогая, у меня тут Кадик практически умирает. Дам ему лекарство. Да ничего страшного! Ты же знаешь этих мужчин, чуть что-то не так — полная беспомощность! — она, как птица, вспорхнула с тахты — и уже через секунду во рту Коварда была горькая таблетка аспирина. — Так вот, я хочу жабо и воланы на рукавах…

«А воды ты от нее не дождешься», — заметил голос.

«Да уж, — согласился Аркадий Францевич с голосом, — никакого сочувствия».

«Сам виноват».

Ковард разозлился: «Да что ж это такое! Сколько я тебя буду слышать? Заткнись! Я не шизофреник! Что значит ты — это я! Я не желаю никакого второго я!» — и Ковард с силой стукнул себя по голове.

— Кадик! — округлила глаза Эльвира. — Ты что, с ума сошел? В конце концов, не будь ребенком! Ангина — это не смертельная болезнь. Можно чуть-чуть и потерпеть. Ладно, дорогая, я тебе позвоню. Целую. Ну? — жена вопрошающе посмотрела на мужа.

— Могла бы мне и воды подать! Я дуба дам, а ты и не заметишь!

— Я тебе не сиделка! Можешь встать и взять воды сам! А дуба дам — это не твой случай, — Эльвира резко встала и ушла на кухню.

И опять Ковард услышал голос: «Не желаешь второго я, но тогда ты останешься в полном од иночестве. Твоей обожаемой Эличке нет до тебя никакого дела. А я проявляю заботу».

«Не похоже. Какой-то ты злобный».

«Да? Ну тогда зови меня Злобный Я, не возражаю».

«Ты что же, собираешься поселиться в моей голове навсегда? Даже когда у меня спадет температура?»

«Да. Но я всегда был в твоей голове. Просто у меня не возникало желания вести с тобой беседу».

«Хочешь сказать, что я всегда был шизофреником?»

«Упаси господь! Ты, а следовательно я, никогда не был шизофреником и, надеюсь, им не станешь».

«А разве голос в голове — это не признак шизофрении? Это же раздвоение личности!»

«Раздвоение личности — да, шизофрения — нет. Даже психологи, которые часто выдают бред за истину, в данном вопросе приходят к правильному выводу: «множественная личность — это феномен, не имеющий ничего общего с таким заболеванием, как шизофрения».

«Так с головой у меня все в порядке?»

«Да, все в порядке. Тебе сильно повезло».

«И это ты называешь повезло?

«Я — это ты. Никто больше, чем я, не желает тебе счастья. А то, что назовешь меня Злобным Я, не означает, что стану давать дурные советы».

«Ты собираешься давать мне советы?»

«Конечно. Одна голова хорошо, а две лучше. Но право выбора решения всегда будет за тобой, так как мне нельзя заставлять тебя что-либо делать сообразно моим желаниям, иначе это действительно приведет к шизофрении, что не в моих интересах».

«Хм. И как часто ты собираешься давать советы? — Аркадий Францевич понял, что он невольно втянулся в беседу, и это его испугало и возмутило. — Я не нуждаюсь в советах! Мне вообще не нравится твое присутствие!»

«С моим присутствием придется смириться. А по поводу советов — принимается! Не буду давать советов. Я просто время от времени буду задавать тебе вопросы или комментировать твои действия. Так нормально?»

«Нормально. Только заткнись, пожалуйста, а то мне кажется, что моя голова сейчас расколется надвое».

«Хорошо, я замолкаю. А голова твоя точно расколота надвое, в фигуральном смысле».

…Это воспоминание, как легкое облачко, пронеслось в памяти Аркадия Францевича. Он остановился и мысленно обратился к своему Злобному Я: «Ну, что ты молчишь? Ты не согласен с Лао Цзы?»

«С Лао Цзы я согласен как никогда, — все же подал голос Злобный Я. — Мое суждение об этом Дюймовочке может оказаться ошибочным. Я чего-то не понял».

«Вот и я не понял. То, что он нес, похоже на бред, но с другой стороны, я ведь реально ощущал себя крысой. Может, и он — сумасшедший, и я? Два шизофреника».

«Три», — поправил Злобный Я.

«Ну да, три. И что будем делать?»

«Ты же мне запретил давать тебе советы?»

«Сегодня разрешаю. Я дарю тебе этот вечер. Делай что хочешь! — Ковард наморщил лоб. — Что делаем?»

«Я тебе намекал, между прочим!»

«В пивную? Эх! Не люблю напиваться. Но…» — и Ковард решительно свернул во двор, сокращая путь к уютному кафе с заманчивым названием «Веселый Краковяк», которое находилось на соседней улице.

Посетителей было немного: влюбленная парочка подростков, сидящих за столиком у окна, на котором стояла одинокая бутылка минералки; старушка с широким ртом, похожая на жабу, расправляющаяся с большим куском торта, да мужчина средних лет неформальной внешности с кружкой светлого пива. Длинноволосый, с тонкими закрученными усами и бородой-«эспаньолкой», он сразу обратил на себя внимание Аркадия Францевича.

«Колоритный тип», — подумал Ковард, проходя в глубь зала. Он сел за пустой столик и повернул голову к барной стойке, за которой томилась пышногрудая официантка. Та нехотя, покачивая бедрами, подошла к Аркадию Францевичу и положила на стол меню.

— Блюда только заказные. Придется ждать.

— А пиво? — поинтересовался Ковард.

— Пиво можно сразу.

— Тогда кружку пива.

— Темного, светлого? — равнодушно спросила официантка, глядя куда-то в сторону.

«Шлепни ее по заднице, чтоб ожила!» — сказал Злобный Я.

«С ума сошел?» — испугался Аркадий Францевич.

«Ты мне позволил давать советы. Расслабься! Ведь ты за этим сюда пришел! И доверься мне. Я быстро наведу порядок в реальности!»

— Так какое пиво, мужчина? — официантка раздраженно посмотрела раскосыми зелеными глазами.

Аркадий Францевич улыбнулся:

— Давай темное! — и сопроводил свои слова легким шлепком по заманчиво округлой ягодице официантки. — Прости, красавица! Не смог удержаться перед подобным великолепием! Создает же природа такое совершенство!