– Неужели Молчаливый Джон? – прошептала Шеннон.

Внезапно Красавчик резко развернулся и уставился в сторону холма, откуда они только что спустились. Шерсть у него встала дыбом.

Шеннон также повернулась в сторону холма. На фоне неба, окрашенного в пунцовые и оранжевые тона заходящим солнцем, она увидела силуэт сидящего на лошади мужчины. По ширине плеч и кнуту, лежащему на правом плече, она мгновенно узнала в нем Бича.

Он прикоснулся к шляпе, приветствуя Шеннон, тронул поводья огромной серой лошади и через несколько мгновений скрылся за холмом.

Затаив дыхание, Шеннон некоторое время ждала, не появится ли Бич снова. Больше он не появился.

В конце концов Красавчик зевнул, ткнулся носом в ноги Шеннон и выразительно посмотрел на хижину.

– Ладно, мой мальчик. Думаю, Бич вряд ли придет сейчас, когда понял, что мы его заметили.

И Шеннон стала мысленно убеждать себя в том, что нисколько не разочарована исчезновением Бича. Хотя прекрасно понимала, что лжет.

Она также сказала себе, что оставит подношение Бича висеть на своем месте, пока оно не сгниет.

И понимала, что и это тоже ложь. Она была голодна, а та мука, которую она принесла из лавки, кончится очень скоро.

Исполненная противоречивых чувств и благодарности и недовольства, Шеннон подошла к хижине. Она вынула подарок Чероки из кармана куртки. Сквозь дырку в папиросной бумаге проглянула блестящая ткань.

«Он только увидит тебя в этом шелке и кружевах – и забудет о том, что куда-то должен ехать. И ты выйдешь замуж раньше, чем успеешь сказать „да“…»

Какое-то удивительное волнение испытала Шеннон при мысли о том, как наденет рубашку и ее груди ощутят прохладу тонкой ткани.

– Окажусь ли я достаточно привлекательной, чтобы удержать его? – прошептала Шеннон. – И будет ли он нежным со мной?

Ответом ей была звенящая тишина пустой комнаты. Шеннон быстро отложила подарок и вышла из хижины, чтобы заняться другим подарком – тушей убитого Бичом оленя.

Через некоторое время перед Шеннон дымилось аппетитное жаркое – первая по-настоящему вкусная еда за много месяцев. Несмотря на острое чувство голода, Шеннон ела не спеша, смакуя каждый кусок.

Олень оказался первым в серии подарков Бича.

Проснувшись на следующее утро, Шеннон обнаружила два джутовых мешка, висящих на суке дерева возле хижины. В одном были сушеные яблоки, сахар, корица, сало. В другом оказались продукты, которые Шеннон оставила в лавке, и еще много других.

Несколько часов Шеннон боролась с искушением. В конце концов она решила, что продуктам можно найти более достойное применение, чем отдать их на разграбление всякому зверью и птицам.

Приняв такое решение, Шеннон тут же испекла яблочный пирог. И бисквиты… И хлеб…

Когда Шеннон шла к Чероки, чтобы поделиться с ней подношениями Бича, у нее было ощущение, что за ней кто-то идет. Она затылком, каким-то животным чутьем ощущала, что на тропе не одна.

Однако сколько Шеннон ни оглядывалась, надеясь застать Бича врасплох, она не видела ничего, кроме скал, деревьев да высокого неба над вершинами гор.

Никаких настораживающих запахов не улавливал и Красавчик.

– Входи, девочка, – приветствовала девушку Чероки, отпирая дверь.

– Спасибо.

Шеннон сняла с себя рюкзак, который сшила из старой седельной сумки.

– Как твоя лодыжка?

– Лучше не бывает.

Шеннон бросила взгляд на Чероки и поняла, что лодыжка все еще беспокоит старую женщину. Вслух же она сказала:

– Что ж, хорошо, я принесла кое-какой еды, чтобы немного расплатиться с долгами.

– Ты посмотри на нее! Я тебе в долг ничего не давала, и никакой расплаты не требуется.

– Я положу оленину в угол, – будничным тоном произнесла Шеннон, не обращая внимания на протесты. – А остальное в буфет, где ты хранишь продукты.

Чероки ошеломленно наблюдала за тем, как Шеннон раскладывала продукты.

– Это свежая оленина, – обрела наконец дар речи Чероки.

– Ну да.

– Разрази меня гром! Ты что, сама убила оленя?

Шеннон не ответила.

– Вот что, забирай эти мешки с мукой и сахаром, – решительно проговорила Чероки. – У меня этого добра пока хватит, а потом я или еще накопаю золота, или съезжу в Холлер-Крик и продам травы.

Шеннон проигнорировала ее слова.

– Яблоки! – вдруг с благоговением прошептала Чероки. – Неужели я слышу запах яблок?

– Совершенно верно. Я поставлю подогреть на плите половину яблочного пирога.

– Хлеб… Пирог. С ума сойти! Ты опять ходила в город за продуктами!… – Это было очень глупо с твоей стороны, – продолжала Чероки. – Двое из Калпепперов сильно пострадали в стычке с Бичом, самолюбие их задето. Они могли поймать тебя.

– Не поймали.

– Но они могли…

– Я не ходила в Холлер-Крик, – перебила Шеннон старую женщину.

Чероки некоторое время молчала. Внезапно ее морщинистое лицо расплылось в широкой беззубой улыбке.

– Господи, это Бич! – радостно воскликнула она. – Он ухаживает за тобой!

Шеннон хотела было возразить, но промолчала. Чероки не откажется принять подношение Бича, ухаживающего, как она сказала, за Шеннон.

Правда, она может отказаться, если усмотрит попытку совратить ее.

– Может быть – да, – сказала Шеннон. – А может быть – нет.

– Ну конечно же, ухаживает! Где твои мозги, девочка? Он положил на тебя глаз… Или ты уже надевала для него ту рубашку?

– Я замужем, ты это помнишь? И все должны так считать. И не надо забывать об этом.

– Да-да… Только надеть кольцо – еще не значит быть замужем. – Так или иначе ты вдова.

– Щади лодыжку, – сказала Шеннон. – Я принесу тебе побольше воды и дров на несколько дней, потому что я не смогу навестить тебя раньше.

– Куда-то уезжаешь?

– На охоту, – коротко бросила Шеннон.

Чероки выглядела озадаченной. Затем она негромко, хрипло засмеялась:

– Ты хочешь, чтобы он как следует побегал за тобой, девочка?

Сверкнувшая улыбка Шеннон была холодной, как блеск охотничьего ножа, висевшего у нее на поясе.

– Я хочу, чтобы этот парень скрылся в нору, – подражая акценту Чероки, проговорила Шеннон.

Чероки прямо-таки зашлась от смеха.

– Это ты так считаешь, – успокоившись, сказала Чероки. – Давай, действуй так до того момента, пока Бич не сцапает тебя и не поведет к священнику.

Улыбка сошла с лица Шеннон. Бич не собирался жениться, и она прекрасно это знала.