Шеннон смотрела на поленницу, когда из леса до нее донесся голос флейты. Он прозвучал как крик, как мольба – всего три пронзительные нотки. Шеннон повернула голову в сторону леса, но опять ничего не увидела.

В тот вечер флейта больше не звучала.

На седьмой день Шеннон ожидал букет полевых цветов.

Увидев цветы, она закусила губу, чтобы не разрыдаться. Испустив прерывистый вздох, Шеннон стала вглядываться в окружающий поляну лес. Ей вдруг страшно захотелось увидеть самого Бича, а не только доказательства его внимания к ней и заботы. За последние шесть дней она перестала тревожиться из-за того, что где-то неподалеку бродит Бич и может застать ее врасплох. Она больше не верила в то, что он может наброситься на нее, словно зверь, и изнасиловать.

Если бы он хотел от Шеннон лишь этого, он мог бы взять ее с большей легкостью, чем куропатку или форель. Она понимала, насколько была уязвима, когда покидала хижину, и не сомневалась, что он тоже это понимал.

Как, впрочем, и Калпепперы.

Интересно, натыкался ли Бич на следы четырех верховых мулов в двух милях от ее хижины? Увидев эти следы, Шеннон подумала о Биче, который находится где-то неподалеку в лесу, наблюдает за ней.

И оберегает ее.

Она с облегчением улыбнулась, хотя улыбка получилась грустной. Шеннон знала, что оберегать ее Бич будет не слишком долго. Как только он убедится, что она не станет его, он уедет отсюда, чтобы найти женщину более покладистую.

Но до того момента Шеннон чувствовала себя в безопасности, зная, что не одинока.

Шеннон медленно нагнулась и подняла цветы, которые ей оставил Бич. Они чем-то напоминали разноцветных красивых бабочек. Шеннон коснулась губами нежных лепестков и попыталась вспомнить, дарил ли ей кто-нибудь нечто такое, что не преследовало сугубо практичную цель – помочь ей выжить.

В голову ничего не приходило. Даже подарок Чероки предназначался для того, чтобы Шеннон выжила, и мало чем отличался от подношения в виде коробки патронов или оленьей ляжки.

Шеннон уткнула лицо в благоухающий букет и заплакала. Подняв через минуту глаза, она увидела на фоне лазурного неба силуэт Бича. Шеннон быстро смахнула слезы, чтобы получше разглядеть его.

Но Бича не было.

Бич спустился с холма к тому месту, где была привязана его лошадь. Вид плачущей Шеннон страшно разволновал его.

«Почему она плакала над букетом цветов?»

Он не знал ответа на этот вопрос.

Выругавшись себе под нос, он прыгнул в седло, снова чертыхнулся, поднялся на стременах и посмотрел в сторону хижины. Шеннон медленно шла к двери. Ее поступь, казалось, способна была воспламенить даже камень, а ведь Бич был вовсе не из камня.

Он даже рассердился на себя за то, что испытал подобное возбуждение. Уже давно ни одна женщина не приводила его в такое состояние. Последний раз он переживал нечто подобное в Западной Виргинии, когда Саванна Мари пустила в ход все свои чары, чтобы женить на себе одного из братьев Моранов. Бич прекрасно понимал ее намерения, знал о ее уловках, но и до сих пор, вспоминая ее выразительные взгляды и вздохи, шелест шелковых юбок, скульптурные груди с едва прикрытыми твердыми сосками, приходил в дьявольское возбуждение.

Что же касается Шеннон, то она не носила шелковых юбок, ее грудь была надежно скрыта просторными одеждами, и лишь когда налетал сильный порыв ветра, можно было заметить, сколь привлекательны ее формы. Бич никогда не подходил близко к Шеннон и не знал, было ли ее дыхание таким же свежим и ароматным, как у Саванны Мари, но он обнаружил посадки мяты у ручья и видел, как Шеннон рвала ее и несла в хижину.

Интересно, если погрузить язык в ее рот, что он ощутит на вкус? Может быть, вкус сливок или мяты?

Он снова задался вопросом, почему Шеннон плакала над букетом цветов.

«Может быть, она одинока».

Он высказал это предположение, зная, что вдовы часто страдают от одиночества, особенно если у них нет детей, а семья и близкие друзья где-то далеко.

«Черт возьми, при таких обстоятельствах любая женщина будет чувствовать себя одинокой.

Правда, к северу от того места, где Аваланш-Крик разделяется на рукава, живет старый шаман. Шеннон частенько навещает его. Какая-никакая, а компания».

Когда Бич следовал за Шеннон в первый раз, он удивился тому, что она идет к шаману, жившему в крохотной ветхой хижине. Но когда он увидел скрюченную фигуру старика, понял, что Шеннон помогает ему.

«Возможно, она приучена заботиться о стариках. По слухам, Молчаливого Джона к юнцам никак не отнесешь.

Или нельзя было отнести.

Действительно ли он умер, как считают Калпепперы? Или, может быть, он взял на мушку не того человека, сам попал в засаду и теперь залег, ожидая, когда его противник, устав ждать, сдастся?

А может, Молчаливый Джон, как этот полукровка-шаман, получил увечье и где-то залечивает раны, чтобы затем вернуться. Ведь говорят же, что видели, как он переезжал через Аваланш-Крик во время первой оттепели».

При этой мысли Бич нахмурился. Как бы ни влекло его к себе тело Шеннон, он не хотел совращать замужнюю женщину, равно как и девственницу. Это недостойно порядочного человека.

Поэтому Бич большую часть недели потратил на поиски в районе Аваланш-Крика признаков того, что Молчаливый Джон либо работает на своем участке, либо где-то отсиживается и залечивает раны.

Однако эти поиски результатов не принесли. Правда, Бич обнаружил выдолбленные отверстия в горных склонах – свидетельства того, что кто-то брал образцы пород и исследовал на предмет наличия золота. Однако Бич не мог определить, когда были выдолблены эти отверстия. Зато он наткнулся на кострища, которые еще не были смыты дождем: последний дождь прошел три дня назад.

«Три дня.

Три недели.

Три года. Нет возможности определить.

Когда-то Калеб рассказывал мне о том, что можно встретить древесный уголь, используемый в кострах, которые разводили высоко в горах. С того времени, когда его отец находил остатки древесного угля тридцать лет назад, мало что изменилось.

Костры разводили индейцы триста лет назад, еще до того, как они украли у испанцев лошадей и научились на них ездить.

В моем распоряжении нет трехсот лет, чтобы найти Молчаливого Джона».

Бич не знал, как долго он пробудет в Скалистых горах. Он и без того уже пробыл здесь дольше, чем в любом другом месте, после того как покинул Западную Виргинию; тогда он был уже ростом с мужчину, но еще глуп, как мальчишка.

Он задержался в Скалистых горах отчасти потому, что здесь обретались его брат Рено, сестра Виллоу и друзья, Калеб и Вулф. Правда, привлекала его дикой, первозданной красотой и сама страна. Нигде на свете нет такого вкуса у ветра и таких красок у земли. Громады иззубренных, сверкающих ледяных вершин и длинные изумрудно-зеленые водоразделы между ними очаровали Бича.