— Вы что, — грустно вздохнула Оливия, — его специализация на стыке целительства и алхимии. Хотя, — лицо ее снова восхищенно просветлело, — он еще и великолепно разбирается в артефактных теориях, великий ум! Ве-ли-кий! Но магический фон — это совсем не его область. Да и…

Она махнула рукой и снова вздохнула, продолжая сверлить профессора восхищенным взглядом.

Надо полагать, это «да и…» расшифровывалось как: «Если даже вы меня не выслушали, то к Нему мне и вовсе не пробиться».

«К Нему» следовало произносить с большой буквы и с придыханием. Даже мысленно.

В голове некстати звенели слова, брошенные Брайаном, когда тот притащил мне полное досье на госпожу Трейт, включающее ценные сведения от ее подруги.

«На твоем месте я бы не тратил время, Тони. Не того полета птица».

В этот момент «светило» достало белый платок, сняло очки и протерло их, подслеповато щурясь.

Все, с меня хватит.

Я решительно подхватил девицу под локоть и потащил к выходу, игнорируя возмущенный писк и слабое трепыхание. Всерьез вырываться посреди ресторана ей, кажется, не позволяло воспитание. Ну и славно!

— Куда вы меня тащите?! — прошипела Оливия, стоило нам оказаться в фойе, а мне — выпустить ее руку.

— Вы хотели осмотреть мой завод? — осведомился я, выхватывая из рук лакея серое пальто. — Мы едем осматривать мой завод!

И пока дама пребывала в легком шоке от перемены моего настроения, я накинул пальто ей на плечи, выхватил из тонкой ручки портфель и вышел из ресторана, твердо зная, что уж свои драгоценные бумаги она не бросит.

Водитель, едва завидев меня на ступеньках ресторана, выскочил из машины, чтобы открыть дверь.

— Стойте! — за спиной колокольчиком звенел напряженный голос. — Верните немедленно мои документы!

Я обернулся возле дверцы и с явным удовольствием окинул с ног до головы тонкую фигуру в отвратительного цвета одежде, которая, правда, вкупе с хмурым днем делала карамельную шевелюру еще ярче. Глаза у мадам Трейт сверкали, губы были зло поджаты, тонкие брови сошлись на переносице.

Ей богу, она бы еще ножкой топнула.

Я демонстративно закинул портфель в салон.

— Это возмутительно!

Она сбежала по ступенькам и уставилась на меня снизу вверх, вздернув подбородок.

Возмутительно, мадам! Полностью с вами согласен.

— Только после вас. — Я любезно указал ей на теплое нутро мобиля.

— Что все это значит? — Оливия хмурилась и зябко куталась в наброшенное на плечи пальто, которое не успела в погоне за мной надеть нормально.

— Значит — я принимаю ваше предложение.

— Но вы же отказались!

— Я передумал.

— И у вас сейчас важная встреча…

— Обманул.

— И… и… — взгляд девушки растерянно метнулся к портфелю, виднеющемуся в салоне, но недосягаемому, если не забраться в машину. Потом на меня. Потом опять на портфель. — И у меня с собой только бумаги, и нет никаких инструментов…

— Надо признать, вы отвратительно подготовились к нашей беседе.

Меня обожгло полыхающим взглядом, от которого в душе разливалось мстительное удовлетворение — контроль над ситуацией возвращался туда, где и должен был быть!

— Мы можем заехать за всем этим ко мне домой…

Я хмыкнул.

— Я напоминаю вам, Оливия, что я не такси. Предлагаю считать поездку обоюдным авансом — вы со мной пообедали, я покажу вам завод. А потом мы составим договор, на котором вы так настаивали.

— Я не настаивала, я внесла предложение! — оскорбилась она.

— Вы садитесь или нет?

Она колебалась.

Замерла, вглядываясь в мои глаза, а на лице читалась ожесточенная борьба здравого смысла с необходимостью сделать таки эти чертовы замеры на этом чертовом заводе этого чертова господина Уолтера, чтобы ему в аду гореть!

И, кажется, она уже очень жалела, что выдвинула эту идею с договором.

Вот только поздно теперь жалеть.

Внутри кипел азарт. Мгновения казались долгими, но торопить их не было желания. Это как в рулетке — ты ставишь на число, а потом, пока крутится колесо, смакуешь эти мгновения неопределенности, которые отделяют тебя от выигрыша или потери денег.

Сядет? Не сядет? Решится? Не решится?..

Оливия Трейт опустила ресницы, разрывая затянувшийся зрительный контакт и с коротким злым выдохом села в машину, проигнорировав мою руку, протянутую для помощи.

Оливия

Флора вернулась, когда за окном уже царила глубокая ночь. И не та глубокая ночь, которая наступает в декабре уже в районе четырех часов пополудни, а настоящая ночь — когда все соседи, даже самые неуемные, уже спали. И даже я должна была бы спать, но не спала, потому что иначе меня во сне разорвало бы от невыплеснутых переживаний этого дня.

Хотя ровно до того момента, как в двери не зазвенели ключи, меня разрывало от злости пополам с беспокойством. Эта змеища, отправила меня в лапы другого змея, а вместо того, чтобы сидеть и ждать меня с отчетом и булочкой, где-то болтается! Или с ней что-то случилось! Но поскольку «что-то случилось» — вариант отвратительный, я предпочитала думать, что у меня просто отвратительная подруга.

В чем я, собственно, и убедилась, когда подруга эта вплыла в гостиную с выражением полного и абсолютного счастья на лице.

— О! Лив, — обрадовалась она мне. — Не спится?

— Ты где была?! — проскрипела я тоном не то старого мужа, не то строгой матушки.

— Обеспечивала отца своим детям!

Она явно рассчитывала на мое закономерное: «У тебя нет детей», чтобы ответить что-нибудь вроде: «Так поэтому им и нужен отец!». Но я только смерила ее взглядом с ног до головы, пытаясь по состоянию одежды угадать, не начали ли они над этими детьми работать, не откладывая дело в долгий ящик.

— Расслабься, хранитель моей морали, это был всего лишь ужин! — Флора плюхнулась на диван рядом со мной и растеклась блаженной лужицей. — Но я все больше убеждаюсь, что моим детям он подходит!

— А тебе?.. — робко уточнила я, и подруга легкомысленно пожала плечами, не желая развивать тему.

— А вот ты не надела платье, непослушная девочка!

Я закатила глаза, а потом вздохнула.

— Фло, это чудовище. Натуральное. Шантажист, кровопийца, манипулятор и похититель документов. И ты по-прежнему хочешь меня ему скормить?

— Оу, я вижу свидание прошло жарко, — она расплылась в улыбке. — Выкладывай!

Я возмущенно пересказала все, что случилось в ресторане, особенно акцентируя внимание на том, какой Уолтер сноб и самовлюбленный павлин, уверенный, что от его внимания все должны таять. И что я вообще-то даже готова была пойти на эту жертву, потешить мужское самолюбие и честно дать ему шанс! А он сначала отказался, а потом вдруг передумал и вообще…