В голове у Калачева заварилась страшная каша, в которой он окончательно перестал что-либо понимать. На чьей стороне этот странный полковник? На чьей стороне Фадеев и Ланцер? На чьей стороне теперь он сам? И чего он тянет?

А, это же он меня так вербует! Как же так? Я же уже завербован… Кем? ЦРУ? Я, выходит, американский агент? А если те узнают, Чарли? Так же, как ту девчонку, – в воду?! Не-не, лучше не скакать от заказчика к заказчику, добром это не кончится!

Одно было ясно: нужно как можно скорее заставить чекиста подписать разрешение и сваливать ко всем чертям из этого проклятого подземелья… Стоп. Может быть, полковник ждет от него чего-то? Наверняка хочет услышать пароль! Тогда «всё будет хорошо»!

Саша собрался с духом, подчинил себе непослушный язык и, стараясь ничего не напутать, громко произнес:

– О верующие, вступите в это сражение и будьте уверены в победе и поддержке Аллаха!

Черный отложил бумаги и внимательно посмотрел на Калачева поверх очков. Тот, вытаращившись в ответ, ждал условленного отзыва. Но его все не было.

– Ну ты, Саша, загнул! – покачал головой полковник. – Я думал, ты сейчас взорвешься! От кого уже набраться успел? Так, ладно, – он открыл последний лист бумаг и принялся что-то писать размашистым почерком, – только из уважения к твоему отцу подписываю. Мы ведь с ним и Жоркой Дьяченко весь Афган вместе на брюхе пропахали… Дворец Амина брали… Лихое было дело! Приятно вспомнить!

Полковник захлопнул папку и протянул журналисту. Тот торопливо схватил ее и зачем-то спрятал за спину.

– Вижу, не помнишь меня совсем, – с прищуром глядя на Сашу, продолжил Черный. – Я на дачу к вам приезжал, тебе годика три было, не больше. На фотографии, может, видел меня.

Александр смутно вспомнил черно-белую фотографию в маминой квартире, рядом с зеркалом. Там, на фоне яблоневого сада, запечатленная на отцовский «Зенит» была вся его семья, а между папой и отцом Георгием и вправду стоял коренастый мужчина с цепким взглядом, только волосы были не седые, а черные. Или это только кажется? Он рассеянно кивнул на всякий случай.

– Вспомнил? Ну и славно. Теперь ты, Сашка, под моей юрисдикцией. Работай, пиши, а я за тобой приглядывать буду. Вот, повесь на шею маячок. – Полковник вытащил из кармана кожаную ладанку с оттисненным на ней крестом Святого Константина и передал Александру. – Если поймешь, что кирдык назрел, послужи Отчизне и нажми сильно двумя пальцами на нее.

– И что это даст? – поинтересовался Александр, послушно вешая ладанку на шею под рубашку.

– Ракетный удар даст по месту твоего расположения. С задержкой в несколько минут.

– Но зачем?!. – испугался молодой человек.

– Не дрейфь! – похлопал его по плечу Черный. – Пусть будет. Гарантия от стресса. И потом, не забывай: «нет больше той любви, если кто положит душу свою за други своя». Ты же православный, сынок, чти основы. Наша вера не формальна. Неформалы мы, Сашок!

Полковник встал и проводил ничего не понимающего журналиста до двери, напутствуя по дороге:

– Ну, успехов тебе, береги себя. И вот еще что, спасибо, что Жорку не стал с грязью мешать. Героический он мужик, семеро детей, такой храм отстроил, больным людям из своего прихода дорогостоящие операции оплачивает…

– Так значит, те бомжи – ваши сотрудники были?! Спецагенты! – не к месту осенило Калачева.

– Бомжи? Спецагенты? – Черный с тревогой заглянул ему в глаза. – Ты знаешь что, Сашка, отоспись, а то у тебя, я вижу, акклиматизация тяжело проходит. Бахни водки и как следует отоспись. Сергей Алексеевич, проводите товарища военкора к выходу!

Александр нашел Джеффа возле машины. Тот, сдавленно ругаясь, укладывал свою технику в багажник.

– Ты чего так долго? – недовольно спросил он.

– Показания давал, – устало ответил Саша, усаживаясь на пассажирское сиденье.

– Какие еще показания? – насторожился оператор.

– Что ты – британский шпион!

– Тогда уж ирландский, – обиделся Джефф.

– А что, есть разница? – съехидничал Саша, бросая папку с разрешением на торпеду.

– Есть! Очень большая разница! Как между татарами, например, и русскими! – возмутился оператор.

– Честно говоря, я не уверен, что между русскими и татарами есть разница, – поспешил успокоить его журналист. – Мы так к этому относимся… Равнодушно. У нас с нациями каша.

– Одним словом – орда, – примирительно пробубнил ирландец, схватил папку и торопливо пролистал ее до последней страницы. – Ого!

– Что там? – заинтересовался Калачев.

– Алекс! Ты хоть читал это?! Ты везунчик! Как тебе удалось уговорить его?! Нам разрешили снимать репортаж о «Солнцепеке»! – Джефф чуть не прыгал от радости, тыча веснушчатым пальцем в раскидистую резолюцию полковника. – Э, да ты хоть знаешь, что такое этот «Солнцепек»?

– Нет, – вяло покачал головой Саша.

– А я думал, вас такому в школе учат, – искренне удивился оператор. – Ладно, слушай. «Солнцепек» – это оружие, позволяющее открыть небольшой филиал ада на земле. Когда бомба падает, газ, который весит больше воздуха, просачивается в каждую щель. Потом малейшая искра – и в радиусе мили температура поднимается до пяти тысяч по Цельсию. Говорят, что с помощью этой штуки русские неплохо потрепали моджахедов в Афганистане. И знаешь еще что? – Джеффри рассмеялся. – Говорят, что за пару секунд до взрыва в воздухе пахнет фиалкой! И завтра мы будем первые из журналистов, кто увидит это потрясающее изобретение человечества в реальности и останемся в живых!

Ирландец весело ткнул Сашу в бок здоровенным кулачищем и резко сдернул машину с места. Калачев глядел за окно бессмысленным взглядом и незаметно касался места на груди, где под рубашкой находилась ладанка.

Рыжая шевелюра Джеффри разгорелась в лучах солнца, как адское пламя, напомнив мусульманские гравюры с ликами пророков в огне. Поежившись от такого сходства, Калачев отодвинулся от ирландца в сторону.

Говорить не хотелось. В такую рань только психу вздумается вести светские беседы, а Джеффри хоть и был снобом и англофобом, но все же не конченым дебилом, а своим братом-журналюгой, и понимал, когда уместно говорить, а когда стоит и помолчать.

Была у него когда-то знакомая, которая сутками трещала как пулемет. Сам Калачев тогда был еще зеленым юнцом, даже журфак не окончил, а у девицы папаша занимал приличную должность в одном холдинге… В общем, из томных осенних вечеров могло что-то получиться, если бы эта трещотка хоть иногда затыкалась. Но она не затыкалась. Комментировала всё, что видела вокруг, плюс добавляла свои оценки. Так что, когда материал о высокопоставленном родителе был готов, Александр вежливо, но быстро исчез с горизонта.

Воспоминание вызвало приступ ностальгии в путаной душе творца новостей. Он еще глубже погрузился в размышления «о вечном», хотя случалось с ним такое нечасто и больше по пьяни.