— От… меня… — бормотание Стэнли прозвучало так невнятно и так тихо, что оно больше походило на утверждение, а не на вопрос, поэтому, не обращая на это никакого внимание, Виктория продолжила:

— Однажды… Еще на первом году наших отношений. Должно быть, эта новость тебя шокирует… Хм… Ты не поверишь, но у меня были причины так поступить. Конечно, это все неправильно по отношению к тебе, и, по сути, я в одиночку совершила преступление, но… Хотя нет, теперь уже поздно оправдываться. Поэтому ты просто… Прости…

На последних словах Вики поспешно повернула направо и учащенным шагом понеслась вперед, оставляя Стэнли позади себя, который изумленно и заметно заторможено направился в противоположную сторону. По-прежнему тщательно просматривая раскаленный солнцем асфальт, молодой человек добрел до центрального парка и, будто просыпаясь от глубокого сладкого сна, озадаченно осмотрелся по сторонам, останавливаясь посредине длинного моста над спокойной рекой. На голубом небе беззаботно повисли пушистые облака, формируясь во множество образов, символичных знаков для тех, кто созерцает их с земельной низины. Солнечные лучи излучают сверху приятную теплоту, заставляя водную гладь сверкать от избытка света. Легкий ветерок плавно ворошит молодые листья оживших деревьев. Приятно пахнет черемуха. Где-то лает собака. Вдоль набережной в ряд отдыхают разноцветные машины. В близлежащем кафе подвыпившие гости отмечают чью-то свадьбу, виновники торжества которой, нежно обнимая друг друга, легко и плавно танцуют свой первый самый невинный танец в беседке, окруженной с трех сторон блестящей водой. По правую сторону реки шумят аттракционы недавно открывшегося после зимнего перерыва парка. Над зелеными насаждениями и облагороженными домами возвышается громоздкое колесо обозрения. Кое-где по длиннющему мосту в разброс сидят бабушки, торгующие семечками и жареным арахисом. Под арками с обеих сторон расположились торговцы всевозможных сувениров и безделушек. Среди них одна молодая девушка в ярком клоунском парике держит веревочки с надувными шарами, заполненных гелием. Вдалеке доносятся обрывки исполняющейся под караоке грустной песни. Мимо всего этого медленно прохаживаются десятки людей, которые умело ведут между собой беседы толком не о чем, скользко шутят, при этом смеясь громче своих слушателей, настойчиво спорят, а иногда уместно хранят молчание, имеющее в себе смысл гораздо больший всяких слов. Так все и происходит — провожая одну минуту и встречая следующую, повторяется привычный процесс уличной суматохи.

По-сути, все тот же Стэнли Ноймон, сегодня ставший, говоря откровенно, одиноким, покинутым, немного где-то поумневшим, но все же оставшийся в дураках, блаженно наслаждается удачной погодой, слегка улыбаясь приветливому солнцу. Он пока еще не знает, что будет делать дальше и чего следует ему ожидать от непредсказуемой жизни, он просто радуется мгновенью, пытаясь как можно прочнее вдолбить его в свою память, значительная часть умопомрачения которого относится именно к его персоне. Да, Стэнли смеется над самим собой и его стыдит это еще больше, от чего хочется закричать на весь свет: «Люди! Не поверите: я не хотел этого!..».

Глупо улыбаясь собственным ошибкам, Стэнли уже было направился вперед для того, чтобы продолжить свой путь, как вдруг резко остановился, обнаружив возле себя сидящего на голом асфальте маленького мальчика. Растрепанные рыжие волосы, мелкие веснушки на щеках, замызганная куртка, протертые джинсы, несколько раз перешитые кеды, немытые руки, беззащитно обнимающие колени, и глаза… Глаза, полные обиды и страха, но это лишь игра на публику, поскольку на самом их дне можно разглядеть безумную злость, раскованность и отражение пробивного закаленного характера. Два противоположных образа в одном маленьком тельце — запуганный потерявшийся ребенок и взрослый борец за выживание на опасных улицах. Именно таким видел Стэнли этого мальчика, внимательно разглядывающего прохожих и продумывающего, от кого из них он бы мог что-нибудь получить.

— Ты один? — внезапно без всяких церемоний поинтересовался Стэнли, по-прежнему пристально глядя в детские чарующие глаза напротив. Удивленный вниманием мальчик неожиданно вздрогнул. Готовый убегать, ему показалось, что перед ним стоит директор интерната, с которого тот сбежал. Но осознав, что обознался, мальчишка вовремя остановил себя и, недоверчиво протягивая утвердительное «ага» на поставленный вопрос, принял более расслабленную сидячую позу.

— А родители?

На сей раз, мальчик лишь робко пожал плечами, подавая своим напряженным видом знак того, что эта тема является самой запретной, так как сказать что-либо по данному поводу у него просто-напросто не нашлось слов.

— Понятно. Тогда пойдем, — неожиданно и абсолютно серьезно произнес Стэнли Ноймон, протягивая руку своему мало звучному собеседнику. — Пойдем, я покажу тебе, где ты теперь будешь жить. Но предупреждаю, в моем доме никаких наркотиков.

2009 г.

Иногда мы не замечаем, как появление различного рода случайностей могут полностью поменять нашу жизнь, что-то зачеркнуть, где-то создать, а часто заставить просто раскрыть глаза и понять. Да, именно понять, осознав, что все было фальшью, игрой и фантазией. С наступлением таких обстоятельств, снимая розовые очки и смотря на все в реальном свете, ты начинаешь задумываться: а к лучшему ли все это? Может было бы не так больно жить, ни о чем не зная, в своих иллюзиях, пускай пустых, но все же радостных и полных надежд? Может, именно не познав правды, человек и находится в состоянии счастья, а раскрыв ее, принимает удар, который заполняет всю душу болью, забивает чувства и разрывает сердце на части? Да, несомненно, во лжи проще жить, не замечая несовершенство нашего мира, подлость людей и коварство судьбы. Но все дело в том, что именно случайности не позволяют нам этого сделать. Они делают толчок, и мгновенно доказывают тот факт, что все равно рано или поздно правда всегда выплывает наружу, даже если мы не хотим ее знать.

Не слишком чистый подъезд обычного жилого дома, каких было сотни в этом городе. Лестничная площадка девятого этажа: немного мрачная, мало освещенная, с темно-коричневыми стенами, где изредка можно было прочитать фразы по типу «Здесь был Джо» или «Я люблю тебя, Сандра». Из квартиры, что находится слева от лифта, медленно, с некой напряженностью и абсолютно бесшумно выходит сначала молодая женщина в возрасти тридцати с лишним лет, а за ней — мужчина года на два старше ее. Женщина, остановившись возле лифта, закинула сумочку на плечо, поспешно застегнула молнию своей осенней курточки и, грациозно опрокинув голову назад, таким образом, освобождая лицо от каштановых волос, ожидающе посмотрела на хозяина квартиры. Он же, направив свой взгляд в пол, одной рукой придерживал дверь, а другой — теребил замок на своих домашних спортивных штанах. Не дождавшись какой-либо инициативы от мужчины, гостья не выдержала и раздраженно произнесла:

— И долго ты будешь молчать?

Мужчина, наконец, посмотрел на свою собеседницу, однако ничего не ответил. На что женщина продолжила, как бы ожидая данной реакции:

— Мне так надоела эта напряженность в наших отношениях… Я устала вечно быть виноватой.