– Расскажите, пожалуйста, о вчерашнем вечере, миссСиммонс, – попросил инспектор.

– О вчерашнем вечере? – пробормотала Джулия, глядяна него пустыми глазами. – О, мы спали как убитые. Наверно, это былареакция на случившееся.

– Я имел в виду время с шести часов.

– Ах, вот что… Ну, пришли эти скучные людишки…

– Кто именно?

Она снова устремила на него ясный взгляд.

– А вы не знаете?

– Вопросы задаю я, мисс Симмонс, – мягко сказалКраддок.

– Ах, извините! На меня повторения навевают тоску! Навас, очевидно, нет… В общем, пришли полковник Истербрук с женой, миссХинчклифф, мисс Мергатройд, миссис Светтенхэм с Эдмундом Светтенхэмом и миссисХармон, жена пастора. Они приходили по очереди. Хотите знать, что они говорили?Все твердили, как попугаи: «Я смотрю, вы уже затопили» и «Какие прелестные хризантемы!».

Краддок закусил губу, сдерживая смех. Здорово она ихскопировала!

– Единственным исключением оказалась миссис Хармон. Онапросто прелесть! Примчалась в шляпе набекрень и в ботинках с развязаннымишнурками и спросила без обиняков, когда начнется убийство. Все страшносмутились: они-то прикидывались, что заскочили случайно! А тетя Летти сухосказала – она всегда так разговаривает, – что это произойдет довольноскоро. Потом зазвонили часы, а потом свет погас, дверь распахнулась, и человекв маске скомандовал: «Руки вверх, кому говорят!» Или что-то в этом роде… Как вплохом боевике. Ей-богу, все выглядело дико нелепо. А потом он два разавыстрелил в тетю Летти, и стало совсем не смешно.

– Где находились в тот момент собравшиеся?

– Когда погас свет? Кто где. Миссис Хармон сидела надиване, Хинч, то есть мисс Хинчклифф, стояла напротив камина… Какая же онавсе-таки мужеподобная!

– Все находились в этой комнате или кто-то был вдальней?

– Большинство, по-моему, было здесь. Патрик пошел в тукомнату взять шерри. Полковник Истербрук, если не ошибаюсь, отправился за ним,хотя я не уверена. Мы, как я уже говорила, стояли здесь.

– А вы сами где были?

– Кажется, у окна. Тетя Летти пошла за сигаретами.

– Они лежали на столике под аркой?

– Да. И тут погас свет, и началась эта пошлая комедия.

– У мужчины в руках был яркий фонарь. Как он с нимобращался?

– Как? Да светил на нас. Совсем ослепил. Совершенноничего не было видно.

– Пожалуйста, постарайтесь вспомнить как можно точнее,мисс Симмонс: он держал фонарь неподвижно или шарил им по комнате?

– Шарил, – медленно произнесла Джулия. Томности еезаметно поубавилось. – Как прожектором в дансинге. Сначала свет ударил мнепрямо в глаза, потом заплясал по комнате, а затем раздались выстрелы. Двахлопка.

– А потом?

– Мужчина обернулся… Откуда-то послышался вой Мици,похожий на вой сирены… фонарь упал, и раздался третий выстрел. А потом дверьзакрылась… знаете, так медленно, с жалобным скрипом… дико страшно… и мыочутились впотьмах. Что делать, никто не знал, а бедняжка Банни визжала какрезаная… А Мици, та прямо наизнанку выворачивалась.

– Вы полагаете, что налетчик покончил жизньсамоубийством или застрелился нечаянно? Например, споткнулся, а пистолетразрядился?

– Понятия не имею. Я ведь считала происходящее глупой шуткой…до тех пор пока не увидела окровавленное ухо тети Летти. Но с другой стороны,даже если стреляешь просто так, чтобы игра была более правдоподобной, все равнонужно целиться очень тщательно, чтобы ни в кого не попасть, да?

– Конечно. А вы думаете, налетчик видел, в когостреляет? Я хочу сказать, фигура мисс Блэклок хорошо освещалась фонарем?

– Откуда мне знать? Я не на нее смотрела, а на него.

– Я вот к чему спрашиваю… Как вам кажется, он целилсяименно в нее?

Джулию, похоже, поразила эта мысль.

– Вы клоните к тому, что он хотел поймать на мушкуименно тетю Летти? Вряд ли… Разве мало других способов убить человека? Какойсмысл собирать для этого всех друзей и соседей? Зачем усложнять себе жизнь?… Онмог в любое время выстрелить в нее из-за изгороди, так сказать, действуя встарых добрых ирландских традициях, и ищи его – свищи.

«Да, – подумал Краддок, – это вполне исчерпывающийответ на предположение Доры Баннер».

– Благодарю вас, мисс Симмонс, – вздохнулон. – Я пойду побеседую с Мици.

Краддок с Флетчером застали Мици на кухне. Она раскатывалатесто для печенья и встретила их настороженно. Черные волосы лезли ей в глаза,лицо было угрюмо, а темно-красный свитер и ярко-зеленая юбка некрасивообтягивали расплывшуюся, бесформенную фигуру.

– Почему вы входить на мой кухня, мистер полицай? Вы изполиции, так? Везде, везде преследования! Говорят, Англия другой, но нет, тотже самый. Я знаю, вы приходил мучить меня, заставлять говорить, но я молчать,слышите? Молчать! Можете снимать мои ногти, подносить горящий спичка к моякожа, можете делать меня еще более ужасно, но я не буду сказать ничего. Яничего не говорить! Можете посылать меня назад в концентрационная лагеря, я всеравно…

Краддок задумчиво посмотрел на нее, выбирая тактику. Потомсо вздохом сказал:

– Ладно, надевай шляпу, пальто, и пошли.

– Что вы сказать? – испуганно вскинулась Мици.

– Надевай шляпу, пальто и пошли. Я не захватил с собоймашинки для сдирания ногтей и прочих пыточных агрегатов. Они в отделении. У васесть наручники, Флетчер?

– Сэр! – с чувством явной благодарности воскликнулсержант.

– Но я не хотеть ходить с вас! – в ужасе отпрянув,взвизгнула Мици.

– Тогда ты будешь вежливо отвечать на вежливо заданныевопросы. Если хочешь, мы пригласим адвоката.

– Юристы? Мици не любить юристы. Мици не хотетьюристы! – Служанка отложила скалку в сторону, вытерла руки об одежду исела на стул. – Что вы хотеть узнать?

– Расскажи о вчерашнем вечере.

– Вы сам хорошо знать.

– Я хочу услышать от тебя.

– Я пытаться уйти. Она вам это сказать? Когда я видеть,что в та газета говорят об убийство, я хотел уходить. Она не разрешать. Онаочень жестокий, ей все плевать. Она сделать меня оставаться. Но я знала, чтобудет. Знала, что меня убивать.

– Но тебя же не убили.

– Нет, – неохотно признала Мици.