– Потом начались суета и неразбериха. Эдмунд Светтенхэми Патрик Симмонс зажгли зажигалки и вышли в холл, мы пошли за ними, кто-тооткрыл дверь в столовую… там свет горел… Эдмунд влепил Мици пощечину, и онапрекратила вопить, после чего жить стало немного легче.

– Вы видели труп?

– Да.

– Вы знали покойного? Может, встречали егокогда-нибудь?

– Нет. Никогда.

– На ваш взгляд, его смерть – случайность илисамоубийство?

– Понятия не имею.

– Когда он приходил к мисс Блэклок, вы его видели?

– Нет. Кажется, это произошло ближе к полудню, когда яуже ушла из дому.

– Благодарю, миссис Хаймес. И еще один вопрос. У васесть драгоценности: кольца, браслеты?

Филиппа покачала головой.

– Только обручальное кольцо и пара дешевых брошек.

– Насколько вам известно, в доме ценностей не было?

– Нет. Максимум, что там есть, – это столовоесеребро, да и то – ничего особенного.

– Еще раз благодарю.

Идя обратно по огороду, Краддок столкнулся нос к носу сгрузной, краснолицей, туго затянутой в корсет дамой.

– Доброе утро! – воинственно выпалила она. –Что вам тут понадобилось?

– Вы миссис Лукас? Позвольте представиться: инспекторполиции Краддок.

– Ах, вот оно что!.. Извиняюсь. Вообще-то я терпеть немогу, когда в мой сад приходят чужие и отрывают садовника от дела. Но, как японимаю, это ваша работа.

– Так точно.

– Вы мне скажите, неужто у нас повторится тобезобразие, что случилось вчера у мисс Блэклок? Это что, шайка орудует?

– Нет, миссис Лукас, к счастью, это не шайка.

– Нынче столько ограблений! А полиция спит.

Краддок промолчал.

– Вы уже говорили с Филиппой Хаймес? –поинтересовалась хозяйка.

– Она свидетель, мне нужны ее показания.

– А подождать до часу, конечно, было нельзя? Почему быне допросить Филиппу в ее время, а не в мое?

– Я спешу в управление.

– Теперь ни в ком не найти сочувствия. Равно как идобросовестного отношения к работе. Опаздывают, перекуры устраивают по полчаса…В десять – перерыв. В дождь не работают. Если нужно подстричь лужайку, такобязательно что-то случится с газонокосилкой. С работы норовят улизнуть напять-десять минут раньше.

– А из рассказа миссис Хаймес я понял, что вчера онавместо пяти ушла в двадцать минут шестого.

– Ну, может быть. Надо отдать ей должное – миссисХаймес неплохо справляется, хотя бывает, что ее не сразу найдешь в саду.Конечно, она рождена для другого, Филиппа из приличной семьи, таким бедным юнымвдовам всегда хочется чем-то помочь. Но и с ней не все слава богу. Школьныеканикулы длятся целую вечность, а по контракту ей полагается в каникулыдополнительное свободное время. Я пыталась ей объяснить, что сейчас появилисьчудесные летние лагеря, где детки прекрасно отдыхают и даже не вспоминают прородителей. И вообще, что за привычка приезжать домой на каникулы?!

– Но миссис Хаймес вашу идею не оценила?

– Нет, она такая упрямая! А ведь я именно сейчас решилаподстричь травку на теннисном корте и обновить разметку. Старик Эйш ни однойпрямой линии провести не в состоянии. Но со мной никто не считается.

– Осмелюсь предположить, что во время каникул миссисХаймес получает меньше обычного.

– Конечно! А чего еще она хочет?

– Уверен, что ничего, – сказал Краддок. – Досвидания, миссис Лукас.

– Это был кошмар! – радостно сообщила миссисСветтенхэм. – Сущий кошмар! По-моему, газетам следует более осмотрительнопринимать объявления. Я сразу подумала: странно, очень странно… Я ведь так тебеи сказала, правда, Эдмундик?

– А что вы делали, когда погас свет? –поинтересовался инспектор.

– О, как вы напоминаете мне мою старую нянюшку! «Гдебыл Моисей, когда погас свет?» Ответ: «Конечно же, в темноте!» Как вчеравечером. Все стояли и ломали голову, не зная, что произойдет. А потом аж духзахватило: темень – хоть глаз выколи, представляете, как мы переволновались?! Атут еще дверь открывается – и на пороге темная фигура с пистолетом… Ослепительныйсвет и грозный голос: «Кошелек или жизнь!» Это был лучший миг в моей жизни! Ну,а через минуту начался кошмар. У меня над ухом свистели настоящие пули! Как навойне.

– Вы сидели или стояли, миссис Светтенхэм?

– Так… дайте подумать… где я была? С кем яразговаривала, Эдмунд?

– Откуда мне знать, мама?

– Может, я спрашивала у мисс Хинчклифф, стоит ли вхолода поить кур рыбьим жиром? Или то была миссис Хармон?… Нет, она тольковошла… Кажется, я все-таки говорила полковнику Истербруку, что атомная станцияв Англии, на мой взгляд, представляет собой громадную опасность. Ее следовалоустроить на необитаемом острове, а то, не дай бог, утечет радиация.

– Значит, вы не помните, где находились?

– Разве это так важно, инспектор? Ну, я, наверное,стояла у окна… или у камина, потому что часы били у меня над ухом, я хорошопомню. Какой же это был упоительный миг! Вот-вот что-то случится!

– Вы сказали, что свет фонаря ослеплял. Он бил вам вглаза?

– Прямо в глаза. Я ничего не видела.

– Налетчик водил фонарем по сторонам или держал егонеподвижно?

– Ей-богу, не помню. Что он делал, Эдмунд?

– Он довольно медленно шарил фонарем по комнате,высвечивая нас поодиночке, как будто хотел разглядеть каждого повнимательней.Наверное, не боялся, что мы на него набросимся.

– Вы можете точно указать свое местонахождение, мистерСветтенхэм?

– Я разговаривал с Джулией Симмонс. Мы стояли посредибольшой гостиной.

– А остальные тоже были там или кто-то прошел в дальнююкомнату?

– По-моему, туда пошла Филиппа Хаймес. Она стояла удальнего камина. Если не ошибаюсь, она что-то искала.

– На ваш взгляд, третий выстрел был случайностью?

– Не знаю. Незнакомец резко повернулся, потом согнулсяи упал, но вообще-то царила такая сумятица… Вы должны понять, практическиничего не было видно. А потом эта беженка истошно завопила.