— Подскажи, как избавиться. Должен буду, — попросил он стражника.

Тот вдруг смутился, даже побледнел.

— Никак, — тихо сказал сквозь зубы на побережном. — Это тетушка князя.

И заговорил громко:

— Сиятельная госпожа приказывает снять рубаху и повернуться.

А сам при этом украдкой от госпожи показал рукой — падай…

По крайней мере, Сайгур так понял. И внял, согласившись, что демонстрировать гордость и достоинство сейчас не стоит. Лучше немощь.

Он неловко плюхнулся на пол и вытянулся. Слышал, как стражник принялся что-то объяснять, госпожа визгливо запричитала. Он с облегчением вздохнул, когда «сиятельность» отбыла восвояси, а стражник потопал следом за ней.

Сайгур встал, отряхиваясь. Из угла блестела глазами девушка. И вдруг она звонко засмеялась, прижимая к груди руки. Вот так, смотрела на Сайгура и хохотала. И он невольно засмеялся тоже. Ну да, это смешно!

Недавно он покупал невольников. Может, не всегда сам — но от его имени покупали. И он даже в голове не держал, что какая-то рабыня станет ему отказывать. Теперь часы перевернулись, то есть невольником стал он, а всё остальное было таким обыденным.

— Позволять? — отсмеявшись, девушка показала на пирог.

— Я уже позволил. Иди ешь, — буркнул Сайгур и вернулся опять на нары. — Как сможешь, уходи.

— Я не нравиться? — уголки её рта опустились.

Она ещё и говорила на побережном…

— Нравишься. Ты красивая. Мне этого не нужно.

Девушка грустно вздохнула и отломила кусок пирога. Тут же запахло ягодной сладостью — пирог оказался сладким.

— Ты почему сразу не заговорила? Откуда знаешь побережный?

— Я пугаться ты. Мой мать. Грет. Уже нет. Я сирота.

— Твоя мать родом из Грета? Ты рабыня?

— Была. Платить. Откупиться. Мне платить хорошо. Князь, казна! — она повела рукой вокруг себя.

— Понятно, — хмыкнул Сайгур. — Девочка из веселого дома. Прости уж, если за меня не заплатят.

— Платить казна, — заверила девушка. — Хорошо!

— Вот и ладно. Хоть ты не внакладе.

Девушка доела пирог, выпила воды, налив для себя в чашку, покосилась на нары.

— Позволять? — она села на дальний краешек. — Я Турун, — показала на себя. — Ты?..

— Я Сайгур Кан, — он взял кувшин и стал пить из горлышка.

— Ты хотеть мальчик? Красивый юноша?

— Что?! — Сайгур даже поперхнулся, кашлял до слёз. — Нет! — гаркнул он наконец. — Ещё не хватало!

— Но — как?.. — недоумевала его незваная гостья по имени Турун.

— Я женат, — он показал на брачный браслет, на который так никто и не позарился. — У меня одна женщина.

Что ж, это правда с некоторых пор. И браслет сгодился.

— Да-а? — на лице Турун отразилось самое большое изумление из когда-либо виденных Сайгуром.

Она помолчала, потом вздохнула, уселась удобнее и заговорила опять.

— Ты слушать. Бай-тани Сафу, — она показала в ту сторону, куда отбыла родственница князя. — Ушла. Потом приходить. Я знать граф. Граф это большой тан. Так?

— Именно так, — заинтересовался Сайгур.

— Ты плен у князь. Не просто раб. Князь смотрит. Князь помнить тебя. Так?

— Так и есть. И что?

— Отсюда уйти нет. Стража. Служат отец, братья. Тебе помочь — казнить всех. Никого не купить. Амулеты, стены, замки! Отсюда бежать нет.

Она говорила примерно как Фагунда, но спасибо, что говорила, и её можно было понимать.

— Госпожа взять в дом, — она понизила голос. — Её дом такой стража нет. Таких стен нет. Амулеты есть, бежать трудно. Но…

— Я тебя понял, — кивнул Сайгур. — Спасибо, Турун, запомню.

Ему сейчас показали на пусть неприятный, но реальный вариант побега. Наверное, отсюда, из этой тюрьмы — нельзя, а от «сиятельности» — получится. Хотя насчет приятности — кому-то, может, и понравилось бы, но Сайгуру пока и думать не хотелось, чтобы поладить с такой вот «тётушкой».

— Ты бежать — приходить мне. Синяя улица. Дом-часы. Меня тихо-тихо звать. Я помогать.

— Спасибо, — он искренне поблагодарил.

Сбежать он попробует непременно, это и к гадалке не ходи.

Добавил, подумав:

— Скорее всего, князь не позволит отпускать меня к этим дамам. Если даже тебе ясно, что так можно сбежать.

— Князь не знать! — девушка усмехнулась. — Князь закрыть глаза! Нельзя, обычай! Князь не знать и не мешать. Князю не говорить. Не позволить — значит, другой служба, отсюда забрать!

Сайгур только головой покачал, переваривая услышанное. Понимать было трудно. Глупость ведь всё несусветная!

— Князю нельзя говорить про то, как резвятся его тётушки? — с сомнением уточнил он. — Как я ещё с ума не сошел от ваших обычаев?

А Турун засмеялась.

— Нельзя князь знать! Три года вдова — можно брать раб! Хозяин, господин — знать нет. Видеть нет! Ему дела нет! Нельзя! — она прикрыла глаза рукой. — Обычай! Ты не хотеть — просить другую службу.

Тем временем явились стражники, один перекинулся словами с Турун и принялся отмыкать решетку.

Сайгуру бросили ещё одно одеяло, зато собрали на доску еду, намереваясь унести, но Турун подскочила и схватила с доски кувшин с водой и кусок пирога, вернула на стол, что-то сердито сказала. Повернулась к Сайгуру:

— Ты. Граф. Легко лететь!

Кажется, это было пожелание удачи. Сайгур махнул ей рукой и вернулся на нары, лег ничком. Хорошо бы больше никто не приходил, дали бы хоть подумать спокойно.

Поверил ли он Турун полностью? Нет, конечно. Он не так доверчив. Но узнал кое-что. Здесь, конкретно в этой тюрьме — свой набор неприятностей, то есть их не придумали специально для Сайгра Кана, да и зачем? То, что есть, вполне годилось. Хочется другие неприятности — надо просить другую службу. Собственно, князь сегодня её предлагал. Он играет с ним, как кот с мышем. Чтобы ему просто так позволили уйти развлекать сбрендившую княжескую тётку — почему-то иначе о ней подумать не получалось, — он не мог поверить. Да еще туда, где нет охраны! Князь желает потоптаться, сломать — ну посмотрим…

Фейская тропа внезапно закончилась в густом кустарнике, так что последняя пара десятков шагов далась непросто. К счастью, у Найрина Кана с третьей попытки получилось одно полузабытое заклинание, и кусты принялись уклоняться и отползать, пропуская. Ещё немного — и всадники выехали на наезженную дорогу.

Всадников было девять, и они проделали немалый, казалось бы, путь из Дьямона — но его изрядно сократили тайные фейские тропы. У них было совсем мало поклажи, и никаких повозок, и не было ни кареты, ни приличного сопровождения, которое полагалось по статусу знатной даме. И дама, и её молоденькая рыжеволосая служанка несколько нелегких дней провели в седлах — как и их спутники, и ночевали на войлочных подстилках в наскоро построенных шалашах или даже без них. Они торопились, и вот путь был практически окончен.