На чувства Эрнеста Эдна отвечала любовью – но предостерегала дочь против него. Как-то в свой летний приезд пожилая женщина сказала Марте, что ей жаль Эрнеста. Марта была поражена: зачем его жалеть? Эдна, возможно, понимала, что чувствует лишенный ориентиров Эрнест после распада семьи, или интуитивно ощущала более глубокую проблему. Позднее Марта сказала, что, возможно, Эдна почувствовала «эмоциональную неустойчивость» в Эрнесте, которая явно себя еще не обнаруживала.

Первого сентября пара отправилась – Эрнест из Флориды, Марта из Сент-Луиса – еще на сезон в Сан-Валли. На сей раз к ним в гости приехали мальчики, которым, как верно предсказал Эрнест, там понравится. Их вновь поселили в «Дом гламура», номер люкс стоимостью 38 долларов за ночь, за который Эрнест и Марта заплатили символический доллар. Осенью приехал Роберт Капа, их друг из Испании, сделать снимки Эрнеста для статьи в «Лайф» об авторе «По ком звонит колокол» (и практически секрета полишинеля об отношениях с Мартой). Капа навлек на себя ярость Эрнеста тем, что позволил «Лайф» подписать фотографию, на которой Эрнест чистит оружие, так: «Меткий стрелок Хемингуэй за десять дней охоты не пропустил ни одной птицы». Эрнест знал, что, если подпись прочитают охотники, они вдоволь посмеются над ним, потому что попасть в птицу на лету с успехом можно было в лучшем случае в семидесяти процентах – а скорее, шестидесяти.

Десятого сентября Эрнест передал гранки с правками в «Скрибнерс» – важное событие, которое он отмечал несколько недель. В этом году из-за дождей почти месяц невозможно было охотиться, однако внимание его отвлек приезд Дороти Паркер с мужем Аланом Кэмпбеллом и появление на курорте Гэри Купера и его жены, Рокки, которые впервые побывали в Сан-Валли в 1938 году.

Несмотря на то что киноверсия «Прощай, оружие!», в которой Купер сыграл Фредерика Генри, Эрнесту не понравилась, они познакомились с Купером и его женой во время охоты в Сан-Валли. Он оценил дружбу актера; сам Купер утверждал, что Эрнест был его лучшим другом. Купер и Хемингуэй, оба высокие, красивые мужчины, которые прекрасно выходили на фото, были заядлыми стрелками. Купер побывал на сафари в Африке за два года до Эрнеста и убил шестьдесят животных, в том числе двух львов; Эрнест же застрелил тридцать одно животное, в том числе три льва. Они оба обратились к католичеству отчасти благодаря женам-католичкам, хотя Полин уже была бывшей женой, а Купер перешел в католичество только в 1954 году. Слухи о киносъемках «По ком звонит колокол» ходили уже в 1940 году, когда Эрнест только писал книгу; сплетничали даже о том, несомненно безо всякого на то основания, что «Парамаунт» хотела попробовать на роль самого Эрнеста. Однако Эрнест был убежден, что Купер идеально подходил на роль Роберта Джордана. В октябре движение на кинофронте стало очевидным, когда Дональд Фрид, бывший издатель, а ныне сценарный агент в Голливуде, прилетел в Сан-Валли переговорить насчет прав на фильм; в конечном счете «Парамаунт» купила права на роман за сто тысяч долларов, по тем временам это была рекордная сумма. Все чаще Эрнест делегировал большую часть дел своему адвокату Морису Спейсеру, с которым они заключили соглашение в 1933 году. Спейсер разбирался с переводами книг на иностранные языки и правами на съемки фильмов. У Эрнеста никогда не было литературного агента.

Многие замечания, которые Эрнест высказывал по ходу создания книги, свидетельствовали о том, что он понимал, что «По ком звонит колокол» является решающим этапом его творческого пути. Кажется, он не сомневался в достоинствах романа. Это была первая книга за продолжительное время, от которой он был в полном восторге и с волнением уповал на ее успех. Книга должна была выйти 21 октября, и Эрнесту так не терпелось прочитать рецензии, что он позвонил своему другу Джею Аллену на восточное побережье и попросил зачесть ему первые отзывы по телефону. Один из самых приятных сюрпризов преподнес Эдмунд Уилсон, который так сильно ужалил Эрнеста в 1939 году: тогда он сожалел о мнимом превращении серьезного писателя в завсегдатая светской хроники: «Хемингуэй с красивых фотокарточек, загорелый спортсмен с открытой усмешкой, до жути похожий на Кларка Гейбла». Теперь Уилсон писал в «Нью репаблик»: «Хемингуэй-художник снова с нами; как будто старый друг вернулся». Дж. Дональд Адамс, делая обзор книги для «Нью-Йорк таймс», подытожил: «Это лучшая книга, которую написал Эрнест Хемингуэй, самая цельная, самая глубокая, самая правдивая». Не было ничего удивительного в том – где-то с этого времени Хемингуэй стал постоянно повторять «правда» и «верно» – что рецензент из «Нью-Йоркера» употребил то же самое слово: «Мне все равно, «великая» это книга или нет. Я чувствую, она именно такая, какой и хотел ее видеть Хемингуэй: правдивая книга». Тем более поразительно, что в письме Максу Перкинсу Эрнест признавался, что устал от «лжи» рецензентов. Таковы приемы критики: «Если тебя хотят уничтожить, то лгут, передергивают и фальсифицируют». Вполне вероятно, что недобросовестные рецензенты передергивают, однако они редко лгут или фальсифицируют по той очевидной причине, что так они далеко не продвинутся. Потому настойчивое повторение слова «правда» выставляет Эрнеста не в слишком выгодном свете.

Издательство «Скрибнерс» выпустило роман тиражом 75 000 экземпляров, и еще 135 000 экземпляров были напечатаны клубом «Книга месяца» в ноябре. К концу года было продано 189 000 экземпляров книги, а к концу марта 1941 года – 491 000 экземпляров. Поскольку пиковые продажи пришлись на 1940-й и 1941 год, «По ком звонит колокол» появился в списке бестселлеров «Паблишерз уикли» за 1940 год на четвертом месте (первую строчку занимала книга «Как зелена была моя долина»), а за 1941 год – на пятом месте, возглавлял же список А. Дж. Кронин с «Ключами от Царства Небесного». Один биограф утверждает, что показатель совокупных продаж к 1943 году приблизился к цифре 885 000 экземпляров, из которых 100 000 было продано в Великобритании, что сделало книгу Хемингуэя самой продаваемой после «Унесенных ветром».

«По ком звонит колокол» считали верным кандидатом на Пулитцеровскую премию в области литературы. Как ни странно, в этом году роман не получил премии – впрочем, подобные прецеденты случались. Премия вручалась под эгидой Колумбийского университета, и ректор университета Николас Мюррей Батлер лично наложил вето на возможное награждение хемингуэевского романа. Он выразил совету надежду, что они не станут награждать «произведение такого рода», по-видимому, из-за радикальных политических взглядов Роберта Джордана и откровенного секса. Батлер обладал настолько большой для ректора властью, что, по-видимому, ни один из членов совета не осмелился ему прекословить; остается неясным, почему совет не вручил награду после того, как их первое решение было отвергнуто.

Великолепный прием «По ком звонит колокол» и критиками, и читателями закрепил «восстановление» репутации Хемингуэя, начавшееся публикацией «Пятой колонны и первых сорока девяти рассказов». Как писал Роберт Трогдон в книге о деловых отношениях Хемингуэя с издательством «Скрибнерс»: «Чудо с романом «По ком звонит колокол», возможно, заключалось в том, что все выполнили свою часть работы правильно – роман был правильно написан, исправлен, оформлен и продан». И все же заслуга принадлежала не только «Скрибнерс»: Эрнест написал традиционно убедительный роман, смысл которого обнаруживался – если вспомнить «теорию айсберга» – над поверхностью воды, а не под водой. Сентиментальная любовная история должна была привлечь ту же аудиторию, которая с таким энтузиазмом откликнулась на «Унесенных ветром» год назад. «Скрибнерс», в свою очередь, сделало все возможное, и к 1945 году «По ком звонит колокол» принес издательству 218 000 долларов, на сегодняшние деньги – около 2,8 миллиона долларов. Эрнест не только был красив и подтянут, его сопровождала молодая блондинка, критики говорили, что он писал лучше, чем раньше – но теперь он был богат и впервые мог жить на доходы от продаж книги. Теперь его внимание захватили помимо рецензентов и налоги.