не сумел подойти к ней ни теперь, ни позже ночью, когда, терзаясь от бессонницы и гнетущих мыслей, стоял у дверей её покоев и силился заставить себя взяться за ручку двери. Ему мучительно хотелось увидеть Хэ Су, прижать к себе, ощутить её тёплое тело, но он не мог осквернить её своими прикосновениями – объятиями мужчины, который сегодня назвал своей женой другую женщину, пусть и не разделив с ней ложе.

Несмотря на смену одежды и отказ от императрицы, Ван Со явственно ощущал на себе тошнотворный запах измены. Запах Ён Хвы. Запах душных благовоний из храма, где они с супругой возносили традиционные благодарности Небесам за то, что те соединили их, и просили о благополучии их брака и многочисленном здоровом потомстве ради укрепления и процветания семьи и государства.

При мысли о потомстве Ван Со пошатнулся и, вмиг ослабев, привалился плечом к стене, разделявшей его и единственную любимую им женщину, от которой он желал иметь детей.

Перед его взором возникла девочка. Девочка с глазами Хэ Су и шпилькой в волосах, что он подарил ей однажды, вручив вместе с этим украшением и своё сердце.

Это видение исчезло, стоило ему открыть глаза.

Давясь подступившими к горлу слезами, Ван Со выпрямился и медленно пошёл к себе. Его разрывало на части от тоски и безысходности, от невозможности вернуть вчерашний день и прожить нынешний иначе, совсем по-другому, так, чтобы он не закончился одиночеством, его и Хэ Су.

При всей своей силе и могуществе он был на это не способен. Как не способен на то, чтобы свободно любить и быть любимым.

Но зато он мог и осуществил другое, подвластное императору.

Всерьёз восприняв угрозу Ён Хвы, он приставил к своей возлюбленной охрану.

Хэ Су просила его отменить приказ: ей было непривычно и неуютно постоянно видеть за спиной сопровождающего её стражника, но Ван Со оставался непреклонен.

Если он не мог сам неотлучно находиться возле неё, значит, это будет делать человек, которому он доверял (и заодно для надёжности пригрозил самой мучительной смертью всем его родственникам, если тот не убережёт даму Хэ и с ней что-то случится).

Однако, к досаде Хэ Су, этим не ограничилось. Её еду и питьё теперь неизменно пробовали служанки. В купальню её сопровождала Чхэ Рён, хоть это смутно и не нравилось Ван Со. Любое желание Хэ Су отправиться на дальнюю прогулку во дворцовые сады согласовывалось с императором: на открытом пространстве одного стражника могло оказаться недостаточно. От стрелы, к примеру, защитить он не сумел бы.

Хэ Су умоляла, сердилась, пыталась воззвать к здравомыслию Ван Со, в сердцах наградив его однажды странным прозвищем «параноик», но всё было бесполезно. Император слишком хорошо знал, на что способен дворец и что может случиться с тем, кто был здесь неугоден имевшим хоть какую-то власть.

Он не мог посадить Хэ Су под замок, чтобы быть спокойным за неё, не дёргаться и не тревожиться о ней поминутно, пока он занят государственными делами. И потерять её тоже не мог. Стоило ему вспомнить лицо императрицы, её тон и недвусмысленную угрозу – и он внутренне содрогался, чувствуя, как его прошибает озноб.

Когда это случилось впервые, он диктовал очередной указ сидевшему в тронном зале Бэк А, над которым привычно возвышался астроном. Ван Со произнёс фразу, где звучало имя императрицы, подумав при этом о Хэ Су и её безопасности. И тут его накрыло наваждение: ему показалось, что в груди его стало тихо. И не просто тихо, а пусто. Он отчётливо ощутил, что там, за рёбрами, больше нет сердца, там ничего нет – одна зияющая бездонно-чёрная пустота.

От этого жуткого ощущения Ван Со подавился воздухом и вцепился руками в стоявший перед ним стол, царапая гладкую поверхность.

– Что с вами, Ваше Величество? – обеспокоенно заглянул ему в глаза звездочёт.

Император непонимающе посмотрел на него, перевёл взгляд на озадаченного тринадцатого принца, затем на свои пальцы, скрючившиеся волчьими когтями…

И услышал, как сердце дёрнулось и бухнуло о рёбра, вновь давая о себе знать.

С тех пор, стоило ему только представить – всего лишь представить на миг! – что Хэ Су нет, это пугающее ощущение возвращалось.

На следующий день в отсутствие императора даму Хэ повсюду сопровождали уже два стражника.

***

А колесо власти императора Кванджона крутилось и набирало обороты. Ведомое железной рукой, одних оно безжалостно подминало под себя, других слепило золочёными спицами, третьих милостиво оставляло на обочине. До лучших времён.

Кстати, об этих временах, вернее, периоде своего правления и его девизе, император Корё размышлял всерьёз, как о времени больших свершений, и желал оставить о нём в истории не просто черту между парой дат.

– Этот период будет назван Квандок{?}[В начале своего правления Кванджон избрал девиз «Блестящая власть» (иначе – «Сияющая добродетель»). В дальнейшем он правил и под другими девизами, которые традиционно являлись в Корее названиями эпох правления с целью нумерации и определения года.] – Блестящая власть, – провозгласил на очередном утреннем совещании министров Чхве Чжи Мон.

Услышав одобрительный гул в тронном зале, Ван Со самодовольно улыбнулся:

– Название хорошее, согласны?

Впрочем, от него не укрылось, как холодно, одними уголками губ, скривился Ван Ук и произнёс c подчеркнутым почтением:

– Мы последуем вашей воле, – он поклонился, помолчал и продолжил: – В настоящий момент мы занимаемся распределением риса между теми, кто строил дворец в Сокёне. И сбор податей вы также можете оставить на нас.

Ван Со смерил его долгим оценивающим взглядом, после чего снисходительно кивнул:

– Пусть так и будет.

Он умышленно проигнорировал потрясённый взгляд Бэк А и отвисшую челюсть Чхве Чжи Мона. Их удивление было понятно: ещё совсем недавно император желал лично контролировать столь важные государственные вопросы, а теперь легко отдавал их на откуп тому, с кем спорил об этом и кого жёстко поставил на место за подобное предложение.

Однако самого Ван Со занимала только реакция восьмого принца, а она оказалась той, что он и ожидал. Ван Ук купился на его показное равнодушие к государственным делам.

Что ж, братец, выходит, и тебя можно провести? Думаешь, ты умнее и дальновиднее всех? Ну так ты ошибаешься и довольно скоро это осознаешь…

Ладно, живи пока, пребывая в заблуждении относительно намерений императора и собственной судьбы. Кольцо вокруг тебя уже сжимается.

– Что ж… – Ван Со неспешно оглядел собравшихся. – С такими надёжными министрами я смогу насладиться охотой и посвятить себя