Ван Со, покрываясь холодной испариной.

В глазах у него потемнело от гнева. Он изо всех сил старался держаться спокойно, но его пальцы на плечах Хэ Су сами собой сжались в тиски, причиняя ей боль. А Ван Со отчаянно хотелось ощутить их на горле того, кто посмел говорить с ней и убеждать её отказаться от брака с ним. От их выстраданного счастья.

– Я не откажусь от тебя из-за шрама, – продолжал он, прекрасно понимая, что дело вовсе не в этом. – Никто не заставит меня!

– Я тоже не отступлюсь, – улыбнулась сквозь слёзы Хэ Су. – Я всегда буду рядом с вами. Став вашей женой, я превращусь в заложницу дворца, буду вынуждена следовать его правилам, церемониям, этикету, и не смогу видеть вас, когда захочу. Я не желаю так жить. И вам это известно.

Она говорила не то, что думала. Ван Со это чувствовал. И в то же время говорила ему правду, всего лишь произнеся вслух то, что он и так знал, но не признавал из упрямства. Они обещали не лгать друг другу, и Хэ Су ему не лгала. Просто говорила то, что должна была сказать.

Без труда угадав его мысли, Хэ Су коснулась его холодной щеки своей маленькой тёплой ладошкой, успокаивая и согревая:

– Всё будет хорошо, – голос её срывался, а взгляд омывал Ван Со потоками печали. – Я правда справлюсь.

Он обхватил её запястье, отнимая руку от своего лица.

– Даже если я не женюсь на тебе, ты не покинешь меня! Я тебя не отпущу, слышишь? Ты моя. И никуда не уйдёшь. Я тебе не позволю!

Он прижал Хэ Су к себе с такой силой, что заныли руки.

– Ты моя единственная императрица… – шептал Ван Со, обнимая её и зарываясь в её волосы.

А по щекам его текли слёзы, и тот самый внутренний голос, что напомнил ему на рыночной площади о его императорской судьбе, сейчас тихо смеялся над его словами и вдребезги разбитыми надеждами.

Ты – моё убежище, моя сила, мой покой. Ты – моя душа. Как же ты могла говорить, что не подходишь мне? Как могла слушать кого-то, кроме меня и своего собственного сердца, Су?

А может быть, именно оно и твердило тебе всё это, убеждая пожертвовать собой и нашей любовью ради дворца – ненасытного чудовища, которому всегда будет мало…

Тогда почему?

Почему ты не верила мне? Почему сомневалась во мне? Я сумел бы защитить тебя, даже не назвав своей женой. И сколько бы ни оставили нам Небеса дней или лет, мы были бы вместе. Всё-таки – вместе, Су…

В этот поздний час дворец, погружённый в обманчивый сон, казался удивительно миролюбивым. И, как бывало не раз в такие тихие ночи, Ван Со не хотелось расставаться с Хэ Су, не хотелось спать, чтобы не терять ни минуты их короткого счастья быть только вдвоём.

Когда они приблизились к воротам внутреннего двора, Хэ Су вдруг потянула его в сторону королевской купальни. И Ван Со даже не удивился тому, что она вновь угадала его мысли, почувствовала его состояние.

– У вас холодные руки, Ваше Величество, – только и сказала она в ответ на его вопросительный взгляд.

Тепло горячих источников обволакивало и манило в свои объятия – согреться и отрешиться от всего дурного. Оказавшись внутри, где мерцали свечи и не было ни души, Ван Со улыбнулся и привычным движением притянул к себе Хэ Су за талию, вдыхая запах расплавленного воска, воды и её волос, к которым он прижался губами:

– Ты всё это придумала и подготовила заранее, верно?

– Вы очень устаёте в последнее время, Ваше Величество, – она обнимала его, а ловкие пальчики развязывали широкий пояс, избавляя Ван Со от пропылившейся верхней одежды. – И даже со стороны заметно, как сильно напряжены. Вам нужно отдохнуть.

Стыдливо оглянувшись по сторонам и убедившись лишний раз, что они здесь совершенно одни, Хэ Су положила руки ему на плечи, сняла рубашку и, вернув ладони на прежнее место, мягко и настойчиво подтолкнула Ван Со к спуску в купальню, заставила войти по колено в воду и сесть на ступеньки, скрытые под колыхавшимися на поверхности цветочными лепестками. Поздние хризантемы – жёлтые, пепельно-розовые и белоснежные – были здесь повсюду, насыщая горячий влажный воздух приятной терпкой горечью и даря расслабление.

Полностью подчинившись, Ван Со со вздохом удовольствия вытянул под водой ноги и мельком подумал о том, что Хэ Су и здесь загодя позаботилась о нём, о его покое и благодушии, предусмотрев всё до мелочей и устроив всё так, как он любил.

Взять хотя бы цветы… Сколько раз, явившись в купальню, он разворачивался и тут же уходил, непроизвольно задерживая дыхание, стоило ему только завидеть вазы с ненавистными пионами, которые, несмотря на все его приказы и ухищрения Хэ Су, знавшей о его непереносимости, как-то умудрялась засовывать сюда настырная Ён Хва.

Коснувшись мыслью принцессы Хванбо, Ван Со тут же ощутил прострел в висках и с немалым усилием заставил себя не думать о ней.

Потом. Сейчас он будет только с Хэ Су.

А она тем временем устроилась на подушечке за его спиной, чуть выше уровня воды. Уютно дыша ему в шею, закрепила его волосы повыше, отчего у Ван Со ухнул вниз по телу водопад приятных мурашек, вылила себе на ладони немного миндального масла и прикоснулась к его закаменевшим плечам…

Интересно, волки мурлыкают? Как тигры и леопарды, к примеру?

Если бы Ван Со мог, он бы замурлыкал от тех ощущений, что дарили ему волшебные прикосновения Хэ Су. Но он – увы! – этого не умел, поэтому просто закрыл глаза, слегка запрокинув голову, и глубоко дышал, чувствуя, как лёгкие насыщаются ароматным паром, а тело постепенно покидают мышечные зажимы.

Сидеть бы так всегда… И не выходить из купальни. Не возвращаться на золочёную дыбу трона. Не принимать то решение, от которого сводит скулы и закипает бешенством кровь.

Подумав так, Ван Со сцепил зубы и мотнул головой, вызвав этим движением тихий протест Хэ Су.

Не думать!

Не сейчас.

Сейчас – только с ней…

Он вновь постарался расслабиться, провёл рукой по водной поверхности и сквозь ресницы взглянул на прилипшие к ладони белые лепестки хризантем.

Траурный цвет.

Ван Со резко втянул в себя воздух.

«Не смей!» – мысленно приказал он себе и с досадой ударил по воде